Девальвация рубля: есть ли альтернатива
В последние месяцы одной из главных тем в России стало снижение курса рубля, дна которого мы, думается, еще не увидели. Девальвация эта случилась в условиях, выгодно отличавшихся от ситуации, например, 2008–2009 годов (тогда цена на нефть с мая по январь упала в три раза, до $44 за баррель), но стала, если принять во внимание этот внешний фактор, даже более драматической. Тогда рубль на пике снижения потерял 36% стоимости, а сейчас, при удешевлении нефти всего на четверть, с 1 января снизился по отношению к доллару примерно на 30%. Снижение курса национальной валюты в стране, не только серьезно зависящей от импорта, но и ориентирующейся на европейские цены, неизбежно стимулирует инфляцию и ведет к цепной реакции роста процентных ставок и сокращения спроса (о том, насколько дорожают в рублях многомиллиардные долларовые кредиты, ранее привлеченные как российскими банками, так и корпоративным сектором, лучше даже не говорить).
При этом Центральный банк, вероятно, не собирается предпринимать «резких» шагов, т.е. ни удерживать курс, ни допускать крупную одномоментную девальвацию рубля. Оценивать действия властей можно по-разному, но на кое-какие интересные мысли наводит сравнение российской ситуации с положением в других постсоветских странах.
Удивительно, но Россия в этом году повторяет путь тех экономик, которые мы привычно считаем «слабыми» и которые не выступают поставщиками сырья, а зависят от его импорта. В Молдове, например, с начала года доллар укрепился к лею с 13 до 14,6, что соответствует «плавной девальвации» на 12%. В Белоруссии сейчас за доллар дают 10,7 тыс. местных рублей, хотя в начале года оценивали его всего в 9,5 тыс. (обесценение местной валюты – около 13%). На Украине доллар скакнул с 8 грн, до примерно 13, то есть гривна потеряла более половины стоимости.
При этом девальвация в России не придает ускорения экономике: темпы поквартального роста снижаются, отток капитала остается очень высоким, реальные доходы населения и инвестиционная активность по итогам года сократятся.
У «коллег» России по клубу нефтеэкспортеров иная ситуация. Азербайджан фактически ввел привязку маната к доллару, и его колебания относительно американской валюты за последние три года не превышали нескольких процентов (при этом валютные резервы за первое полугодие 2014 года выросли на 8,3%, ВВП по итогам девяти месяцев прибавил 2,5%, а текущая инфляция не превышает 1,5% в годовом исчислении).
Однако наиболее впечатляющий пример демонстрирует, на мой взгляд, Казахстан. В начале 2014 года его национальная валюта, тенге, была, по оценкам разных экспертов, переоценена на 5–7%, с низкой инфляцией (4,8% по итогам 2013 года) и ставкой рефинансирования на уровне (5,5% годовых) с середины 2012 года. Местные власти, которые первыми в СНГ ощутили предкризисные явления 2008 года и сумели адекватно на них отреагировать, – по итогам тяжелого для большинства экономик мира 2009 года рост ВВП составил в республике 1,2%, в то время как в России был зафиксирован спад на 7,8% – и в этот раз оказались на высоте.
11 февраля они отказались от поддержания тенге на прежнем уровне, что привело к его одномоментной девальвации на 19%, чем, по словам главы Нацбанка Кайрата Келимбетова, «был создан определенный запас прочности от негативного влияния двух факторов – обменного курса рубля и цен на нефть». При этом Национальный банк не повысил базовую процентную ставку, а правительство продолжило либеральный экономический курс, отказавшись от повышения налогов (сейчас налог на прибыль составляет 15%, НДС – 12%, подоходный налог с физических лиц – 10%).
При этом прирост ВВП в Казахстане за девять месяцев 2014 года составил 4,0%, а накопленная инфляция по итогам года ожидается на уровне 7,5%. Это существенно лучше российских показателей текущего года и неизмеримо лучше ситуации, спровоцированной резкой девальвацией в Белоруссии в 2011 году. Тогда, «уронив» рубль одномоментно на 52%, власти получили официальную инфляцию по итогам года в 108,7%, бегство вкладчиков из банков и массовое закрытие инвестиционных проектов.
Примечательно, что в последние дни курс казахского тенге, резко обвалившийся в начале 2014 года по отношению как к доллару, так и к рублю, на фоне обесценения российской валюты вернулся 15 октября к своим прежним значениям по отношению к ней, а сейчас стоит даже дороже: 24 октября за рубль давали 4,35 тенге против 4,49 тенге непосредственно перед девальвацией 11 февраля. Так наши соседи и партнеры по Евразийскому экономическому союзу показали, насколько радикальные и решительные действия предпочтительнее «неспешного отрезания хвоста кошке», которое мы наблюдаем в России начиная с середины июня.
Разумеется, «моментом истины» для казахских властей станут ближайшие месяцы – и главным фактором окажется уровень цен на нефть. Но в случае его драматического снижения в России тоже вполне возможна новая волна бегства от национальной валюты и ее дальнейшее обесценение. Сегодня предприниматели и граждане проявляют заметное беспокойство, допуская возможность новой девальвации тенге. Но, судя по всему, и устойчивое наращивание валютных резервов (с $24,5 млрд в начале года до $27 млрд по состоянию на октябрь), и уверенный экономический рост дадут казахскому руководству возможность отказаться от подобного смелого эксперимента в обозримом будущем.
В общем, получается, что за интересным опытом борьбы с финансовой нестабильностью не всегда стоит ездить за океан. Интересны и практика «мягкой» девальвации при сохранении стабильной учетной ставки в Молдове, и привязки валюты к доллару, как это сделано в Азербайджане, и своего рода «превентивной девальвации», испытанной в Казахстане. Последний случай дает особенно много поводов для анализа: если наши соседи сохранят нынешнюю конфигурацию устойчивого валютного курса, неизменной процентной ставки и относительно стабильной инфляции, можно будет всерьез говорить о «казахском ноу-хау», которое, вероятно, стоило бы изучить Банку России. По крайней мере, станет ясно, что девальвация девальвации рознь, а метод «заговаривания» валютного курса не может предотвратить обесценение национальной валюты, обеспечить устойчивый экономический рост в стране.
