Лекарство от здоровья: почему в России любят «проверенные» средства

Проблемы здравоохранения — его организации, стоимости и качества — в последнее время привлекают к себе в России особое внимание. В стране вот уже не­сколько лет идет «оптимизация» лечебных учреждений, в ходе которой c 2000 по 2015 год закрыта половина (5,3 тыс. из 10,7 тыс.) больниц; численность медицинских работников сокращается. Качество подготовки кадров год от года ухудшается, а ограничения на использование некоторых препаратов, прежде всего анальгетиков, граничат с мерами, направленными на постоянное унижение человеческого достоинства, и порой доводят тяжелых онкологических больных до самоубийства.

Обо всем этом написаны тысячи статей и предложены десятки рецептов по исправлению ситуации, среди которых встречаются весьма основательные и рациональные. Однако сегодня хочется коснуться иной, куда менее обсуждаемой проблемы.

«Уникальное» средство

Не так давно официальная защитница прав детей Анна Кузнецова предложила отказаться от обязательного использования для диагностики туберкулеза так называемой пробы Манту и заменить ее применением препарата «Диаскинтест». Многие комментаторы обратили внимание на то, что это решение приведет к росту доходов группы фармацевтических компаний, принадлежащих Виктору Харитонину, которая и без того уже является поставщиком ряда лекарств, внесенных в утвержденный правительством список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Однако это не столь существенно, как тот факт, что сам препарат, разработанный группой под руководством академика Михаила Пальцева в 2000-е годы, нигде в мире не используется и полноценной заменой пробе Манту, каковой его представляют в России, считаться не может.

Проблема распространенности подобных препаратов в России поднимается редко, но актуальность ее сложно переоценить. В отличие от большинства развитых стран в России 70% фармацевтического рынка в натуральном объеме приходится на лекарственные препараты безрецептурного отпуска, тогда как в мире эта доля не превышает 28%. При этом подозрительно значительную долю на российском рынке занимают лекарства, клинические испытания которых проводились в ограниченном объеме и сжатые сроки, а также такие, которые производятся и предлагаются рынку только в России или странах постсоветского пространства. Рассмотрим несколько случаев.

Продается, но не лечит

Начнем со знаменитого «Арбидола», «рекламным агентом» которого выступал в 2010 году сам Владимир Путин. Разработанный группой советских ученых в середине 1970-х годов по заказу Минобороны, он не имеет открытых исследований эффективности (проводившиеся в советское время работы засекречены). Практически все публикации про данный препарат, зарегистрированные в базе данных Medline, принадлежат российским и украинским авторам. В 2010 году американская Food and Drug Administration отказалась за­регистрировать «Арбидол» в качестве лекарственного средства, и хотя срок патента на этот препарат, в 2011–2012 годах занимавший в России первые строчки по продажам, истек в 2007 году, интереса к его производству не проявили ни в одной стране мира. Продажи сегодня ограничены Россией, Украиной и Белоруссией. 

Стоит упомянуть, например, и «Актовегин» — препарат, входящий в пятерку наиболее активно продаваемых в России в последние десять лет. Производимый компанией Nycomed, он не упоминается на ее международном сайте и не продается в Европе и США, так как использование там вытяжек из крови крупного рогатого скота, каковым является «Актовегин», запрещено с начала 1990-х годов. Nycomed вышел с данным препаратом еще на советский рынок, поэтому сегодня более 80% продаж приходится на страны СНГ. Несмотря на то что препарат, безусловно, устарел, он по-прежнему активно рекламируется в России и занимает около 0,8% коммерческого рынка лекарственных препаратов в стране.

«Анаферон», еще одно дитя российских ученых, зарегистрирован как «пре­парат, активирующий противовирусный иммунитет». Разработанный в Томском НИИ фармакологии в конце 1980-х годов, он коммерциализирован компанией «Материа Медика холдинг» и более десяти лет находился в списке ЖНВЛП, откуда был исключен по просьбе самого производителя, так как присутствие в списке не позволяло повышать цены на препарат. С «Анафе­роном» связан чисто российский рекорд: все 18 публикаций о его испытаниях, зарегистрированные на Medline, принадлежат перу его разработчиков. За все время выпуска препарата за пределами СНГ не было продано ни одной упаковки лекарства, но продажи в России (15-е место в начале 2010-х годов) обеспечивали «Материа Медика» шестое место по обороту среди отечественных фармкомпаний.

Очевидный лидер российского фармрынка — препарат «Эссенциале» в его различных вариациях (первое место по продажам за восемь из десяти последних лет) — еще один пример нишевого продукта западной компании, SanofiAventis. Исследования, проведенные в США в 2003 году, не выявили никаких его положительных влияний на функции печени, зато установили его противопоказанность при вирусных гепатитах. В России лекарство присутствует исключительно из-за того, что наше законодательство позволяет выводить на рынок препараты, не прошедшие двойных слепых контролируемых испытаний, и он удерживает лидерство по продажам, даже несмотря на то что Формулярный комитет РАМН еще в 2009 году поместил его в список препаратов с недоказанной эффективностью.

Среди наиболее распространенных в аптечных сетях России средств практически все сказанное относится также к «Мезиму», «Линексу», «Милдро­нату», «Амиксину», «Оциллококцинуму» и десяткам других препаратов, о которых в большинстве развитых стран даже не слышали.

Другой путь

Развитие фармацевтической отрасли, о котором во времена забытой уже медведевской «модернизации» говорили как об одном из ее «движителей», во всем мире связывается не с маргинальными безрецептурными препаратами, а с лекарствами по рецепту (presc­rip­tion drugs), рынок которых достиг в прошлом году $772 млрд и имеет потенциал роста в 5,8–6,6% в год на горизонте до 2020 года. При этом действительно оригинальные разработки высоко оцениваются рынком: доля дженериков в общем объеме продаж в этом секторе не превышает сегодня 11,5%. Основные продажи сосредоточены в четырех секторах — лечении онкологических заболеваний и гепатита; борьбе с диабетом; помощи при артрите и псориазе; купировании различных видов склероза и болезни Альцгеймера. В России практически не производится современных препаратов ни по одному из на­правлений; ни одно отечественное лекарственное средство в этих секторах не сертифицировано FDA.

На мой взгляд, проблема сокращения финансирования в российском здравоохранении не является сегодня основной. В начале 2010-х годов средние расходы на покупку лекарств в России отставали от США в десять раз и, будут они отставать в восемь или 12 раз, не имеет принципиального значения. Основными вопросами являются те, на какие препараты расходуются эти средства и какой эффективности от их применения можно ожидать. К сожалению, в России власти либо не обращают на это внимания, либо сознательно лоббируют пусть и недорогие, но бесполезные «лекарства». Важнейшей задачей в такой ситуации являются максимальная переориентация на те средства и те протоколы лечения, которые используются в Северной Америке и Европе; отказ от препаратов, не прошедших сертификацию в США или ЕС; отмена дополнительной сертификации в России тех лекарственных средств, которые такую сертификацию прошли; и пересмотр с учетом всего этого утверждаемого правительством списка ЖНВЛП. А роста цен, которого можно опасаться при такой реформе, помогут избежать реорганизация процесса закупок и исключение из него лишних посредников.

Ситуация на российском лекарственном рынке — образцовый пример столкновения интересов «отечественных производителей» и «отечественных потребителей», в котором в очередной раз при поддержке и с учетом интересов чиновников выигрывают первые. Однако если это и можно терпеть в случае с производством промышленных товаров и даже аграрной продукции, то терять здоровье и жизни наших со­граждан из-за меркантильных и идеологических интересов бюрократов и нуворишей — это, на мой взгляд, все-таки чересчур. Нездоровое здравоохранение не вылечить несертифицированными таблетками.