Как ЦБ и правительству вернуть доверие
В финансовой жизни (как и в семейной) бывают ситуации, когда в результате острого кризиса доверие и уважение к экономическим ведомствам пошатнулось. С этим надо жить дальше, но требуются значимые меры по повышению доверия, причем не только со стороны тех, кто – как считает публика – виноват в кризисе. Для этого недостаточно символических и даже реальных кадровых решений – нужен конкретный набор действенных мер, понятных нескольким разнородным аудиториям.
Вчерашнее заявление ЦБ по итогам совещания в Доме правительства с участием руководства сырьевых компаний пока производит впечатление уборки битой посуды, причем с заметанием осколков под ковер. Предложенная возможность не проводить переоценку ценных бумаг на балансе банков и использовать усредненный валютный курс за квартал для оценки валютных обязательств поможет банкам соответствовать нормативам. Но в случае нужды в деньгах они вынуждены будут обращаться к ЦБ за рефинансированием – причем с оценкой залогов «по рынку». Да и рейтинговые агентства и риск-менеджеры будут оценивать риски по рыночной цене активов – в интересах своих клиентов.
При этом если не паника, но определенная нервозность среди населения уже наблюдается – и меры, позволяющие банкам более быстрыми темпами увеличивать ставки по вкладам, также могут оказаться недостаточными. Точно так же снятие части ограничений на ставку по кредитам физическим лицам может оказаться бессмысленным при схлопывании рынка и неготовности населения брать новые кредиты. Скорее всего, понадобятся дополнительные меры именно по повышению доверия граждан и бизнеса к банковской системе, а не только банков к регулятору.
Во-первых, Банк России и правительство должны всеми силами поддерживать уверенность населения в защите их вкладов. Резервы АСВ упали до 74,3 млрд руб. (с учетом предстоящих выплат, данные на 1 декабря 2014 года) по сравнению с 248 млрд руб. 1 октября прошлого года, до начала зачистки банковского сектора и входа экономики в ступор. Этих средств не хватит даже для выплат при крахе или отзыве лицензии у любого из системообразующих банков. АСВ имеет право запросить стабилизационные кредиты от ЦБ и правительства, но, возможно, имеет смысл еще раз озвучить наличие поддержки (во избежание слухов и страхов) для всех, в том числе валютных вкладов.
Также следует рассмотреть возможность временной неограниченной гарантии на все банковские вклады, вне зависимости от размера. Многие страны, включая Ирландию и США, успешно использовали этот механизм для купирования банковского кризиса в 2008–2009 годах. При этом стоит перестать страховать проценты, чтобы не стимулировать выбор вкладчиками самых доходных и самых рискованных банков. Также следует напомнить населению, что вывоз валюты теперь регламентируется органами ЕАЭС (уходящего в прошлое Таможенного союза) и процедура изменения этих правил достаточно сложная – а поэтому страшилки о запрете на вывоз валюты по решению российских властей не слишком оправданны.
Во-вторых, долговой и кредитный рынки отправлены в нокаут решением ЦБ о повышении ставок. Если краткосрочные ставки необходимо повышать во избежание атак на национальную валюту, то резкий рост среднесрочных и долгосрочных ставок не столько снижает инфляцию, сколько «убивает» и ипотечное кредитование, и реальный сектор. Регулятор и правительство имеют инструменты для поддержания долгосрочных ставок на адекватном уровне – например, рефинансирование ипотеки.
На стороне Минфина – развитие рынка государственных заимствований. Сейчас это приходится делать в более сложных условиях чем еще пару лет назад, когда оно затормозилось,и единственной сферой с подвижками было присоединение России к международным расчетным системам. Справедливое и своевременное применение на практике нового порядка реструктуризации облигаций, вступающего в силу с 1 января (а увеличения числа займов стоит ожидать в силу ситуации в экономике), также может повысить доверие и снизить риски на долговом рынке
В-третьих, курсовая политика ЦБ РФ, давшая сбои в последние недели, должна быть переосмыслена. Даже если инфляционное таргетирование – с целью достичь инфляции в 4% к 2017 году – останется в силе, организацию рынка и порядок интервенций следует «отрихтовать». Введение даже частичной обязательной продажи валютной выручки вряд ли приведет к сколь-нибудь значимым позитивным результатам; наоборот, это скорее создаст перекосы на рынке. Мониторинг продаж крупнейшими экспортерами, скорее всего, останется демонстративной, а не реальной мерой. А вот введение на валютных торгах стабилизационных механизмов, таких, какие существуют для ценных бумаг, – вроде приостановки торгов при очень резких колебаниях курса – может иметь смысл.
В-четвертых, закон о банкротстве физических лиц, находящийся во втором чтении в Думе, в нынешнем виде слишком перекошен в пользу банков и нацелен на крупных заемщиков. Но закредитованность мелкими кредитами в розничном секторе является более массовой проблемой. Снижение минимального объема долга, необходимого для начала банкротства, упрощение процесса реструктуризации, увеличение ее максимального срока, введение списаний в практику реструктуризаций частного долга может предотвратить появление долгосрочных проблем и снизить социальные риски.
Биржевой самум последних дней – далеко не первый в истории современных российских рынков. За последние 20 лет их было как минимум пять. Но то, что этот кризис происходит на фоне роста глобальных процентных ставок и санкций против российских финансовых институтов, усложняет положение властей. Восстановить доверие возможно, причем даже достаточно быстро – но меры должны быть очень точечными, а работа с населением, эмитентами и инвесторами приоритетной.
