Разворот на восток: почему путь России в Китай лежит через Запад
России в любом случае придется выстраивать тесные отношения с Китаем. Разворот на восток – это не краткосрочное стремление уйти от неудобных партнеров, но восстановление должной значимости Азиатско-Тихоокеанского региона в российских внешнеэкономических связях. Но сегодня Китай становится очень сложным рынком даже для опытных мировых игроков. Из сборочного цеха он превращается в полноценного глобального конкурента, что уже привело к возвращению «на родину» производственных мощностей Caterpillar, GE и Ford. Многих глобальных игроков – L’Oreal, Revlon, Garnier, MediaMarkt, Yahoo, Tesco – рост конкуренции и падение доходности вынудили вовсе покинуть Китай.
Какие же вызовы стоят перед российской экономикой, если она хочет полноценно разыграть восточную карту?
Во-первых, это банальная география и отсутствие инфраструктуры. Несмотря на кажущееся близкое соседство, ключевые в демографическом и экономическом смысле районы двух стран далеки друг от друга. 80% населения России и 70% российского ВВП сосредоточены в европейской части страны, в то время как 70% китайского населения и до 80% ВВП приходятся на пятнадцать юго-восточных провинций. Расстояние от Москвы до агломерации Шэньчжэня эквивалентно расстоянию до северо-восточного побережья США. Очевидно, что это вкупе с невысокой плотностью населения на промежуточных территориях вряд ли делает Китай привлекательным бизнес-партнером. Хотя, конечно, в зоне приграничной торговли российского Дальнего Востока с провинцией Хэйлунцзян всегда были и будут возможности для тесного экономического сотрудничества и роста.
Второе препятствие – это существенные различия в культуре и принципах ведения бизнеса. Россия для Китая исторически является носителем христианской культуры и ценностно гораздо ближе к европейским или даже арабским странам, но не к азиатским. Пример культурных расхождений – бурное международное обсуждение поступка Владимира Путина, накинувшего плед на плечи замерзающей первой леди Китая. То, что в западной культуре воспринимается как галантность, в восточной может быть прочитано как нарушение личных границ.
Другой пример – китайские принципы деловой этики «гуаньси», система неформальных связей и социального капитала. Казалось бы, есть отдаленный российский аналог – «блат». Но блат строится на родственных или дружеских связях, в то время как гуаньси – на уважении к социальному статусу, и оказываемые услуги в обязательном порядке становятся взаимными. Китайские бизнесмены включаются в гуаньси практически с рождения, а иностранец – «лаовай» – никогда не сможет стать полноценным членом этой системы.
Глубокое понимание бизнес-культуры необходимо для успеха совместных предприятий, которые стали одним из самых эффективных способов выхода на китайский рынок. Для российского бизнеса построение совместных предприятий в принципе не является сильной компетенцией, и за последние десятилетия практически ни одна отечественная компания не преуспела в международной экспансии через партнерства. Даже совместные предприятия на российской почве чаще становятся бизнес-кейсами для изучения корпоративных конфликтов; яркий пример – ТНК-ВР.
Еще одна сложность – переговоры, которые китайские партнеры привыкли вести с позиции силы и конкретной экономической выгоды. Здесь положение России завидным не назовешь – Китай вряд ли серьезно нуждается в чем-то, что мы можем ему предложить, кроме, пожалуй, сырья, космоса, оборонной и атомной промышленности. Две трети российского экспорта в Китай составляют природные ресурсы и лес, в то время как импортируем мы оттуда продукты высокой добавочной стоимости: оборудование, машины, промышленные товары. Для России Китай – это торговый партнер номер один (после ЕС как совокупности менее крупных партнеров), а Россия для Китая находится только на десятом месте, кратно проигрывая таким лидерам, как США, Япония и Корея. Китай нужен России больше, чем Россия Китаю, и наши партнеры этим не могут не пользоваться. Пример – продолжавшиеся более десяти лет переговоры о поставках российского газа, в которых наша страна вынуждена была выступать явно не с сильных позиций.
Третье препятствие для успешного разворота – Китай сам по себе очень неоднороден. Провинции существенно отличаются друг от друга по структуре промышленности, этническому составу, культуре, демографии и даже языку. Некоторые регионы страны уже живут в будущем, а некоторые сохраняют традиционный уклад и специфическое социальное устройство. В юго-восточной провинции Гуандун глобальные корпорации решают масштабные задачи, строят высокотехнологичные заводы и порой вынуждены уходить, не выдерживая конкуренции. А в пограничном регионе Хэйлунцзян мелкий и средний российский бизнес выстраивает предельно конкретные коммерческие схемы работы с торговыми партнерами.
Четвертый вызов – нехватка квалифицированных кадров. Если Россия ставит цель в разы увеличить объемы торговли с Китаем, в ближайшее время нужно подготовить в сотни или даже тысячи раз больше специалистов, которые способны «читать» культурный код, вести переговоры, выстраивать партнерства, разбираться в перипетиях внутрипартийной борьбы, ориентироваться в регуляторной среде и при этом создавать успешный бизнес.
Пятый вызов – с приходом Си Цзиньпина к власти в Китае началась бескомпромиссная борьба с коррупцией, жертвой которой стали многие высокопоставленные политики и бизнесмены. Опасаясь преследований, местные предприниматели действуют более осторожно и тщательно выбирают партнеров, особенно для крупнейших проектов. Это может повлиять на сотрудничество с Россией, учитывая сложившийся имидж нашей страны и крупных государственных корпораций. Готов ли российский бизнес стать более «западным» и положительно менять свой имидж, чтобы прийти на восток?
Да и в целом, если рассуждать в духе китайских стратагем, перед началом пути на Восток стоит обратить пристальный взор на Запад. Во-первых, большинство инфраструктурных проектов, которые Россия планирует реализовать совместно со странами АТР, невозможны без западных технологий. Тот же газопровод «Сила Сибири» вряд ли будет построен без использования западного оборудования. Здесь множество возможностей для трехстороннего экономического партнерства, выгодность которого должна отодвинуть политические риски на второй план.
Во-вторых, отставные СЕО глобальных западных компаний могут стать нашими шерпами-проводниками на китайском рынке. Подчас сами китайцы выходят на подобных «проводников» первыми, чтобы расширить масштаб собственного бизнеса или принести в страну новые проекты и технологии.
Наконец, опыт, накопленный в Китае за последние двадцать лет, уже прочно вошел в практику западного бизнес-образования в виде бизнес-кейсов, стратегических моделей, лучших практик. В залоге российским бизнес-школам есть чему поучиться.
Разворот российской экономики на восток – комплексная и долгосрочная задача, которую нельзя реализовать малыми усилиями. Важно обратить самое пристальное внимание на западный опыт и на возможных проводников на этом сложном пути. Ставки слишком высоки, чтобы повторять чужие ошибки.
