Пенсионные мифы: какие ошибки делают при обсуждении непопулярной реформы
Обсуждение крайне непопулярного законопроекта о пенсионной реформе породило немало мифов и фактических ошибок, а также предложений разной степени безумия как в политических кругах, так и от экономистов, до середины июня мало занимавшихся пенсионной проблематикой. Часть этих мифов развенчивается довольно легко, другие менее понятны неподготовленным читателям и поэтому крайне живучи.
Миф 1. Как можно повышать пенсионный возраст, если средняя продолжительность жизни мужчин у нас всего на полтора года больше нового пенсионного возраста?
Для оценки пенсионных обязательств важен не столько средний возраст, сколько так называемый возраст дожития, а он достаточно большой и будет средним по мировым меркам даже после повышения пенсионного возраста. Реальная проблема, о которой как раз редко говорят, заключается в том, что пенсионный возраст должен соответствовать среднему возрасту потери трудоспособности. Но каков последний сейчас в России, мы не знаем — расчетов никто не видел.
Миф 2. Если 22% от зарплаты, идущие в пенсионный фонд, просто положить на депозит, то за 40 лет получится громадная сумма
Пенсия является страховкой от потери трудоспособности и от старости, и солидарная и накопительная системы включают в себя этот компонент. Взносы не накопления, а пополнение общего котла. В том числе за счет взносов не доживших до пенсионного возраста работников платят пенсии по потере кормильца. Кроме того, прогнозы доходности депозитов чаще всего завышены: за время существования в России рыночной экономики процентные ставки довольно часто были ниже инфляции, а сейчас упали до исторических минимумов. Даже ультрарыночные пенсионные системы, введенные в некоторых странах в 1980–1990-е годы, пришлось в конце концов дополнить солидарным элементом или базовой пенсией, выплачиваемой напрямую из бюджета.
При этом нужно обсуждать судьбу пенсионных накоплений, сформированных до 2013 года, роль НПФ, концепцию индивидуального пенсионного капитала, создание стимулов для того, чтобы работники копили на пенсию с помощью работодателей. При принятии этих решений по отдельности и вне привязки к изменениям в системе страховых пенсий вместо целостной и устойчивой пенсионной системы высока вероятность получить очередную версию уже существующего тришкиного кафтана, что еще больше дискредитирует идею делать пенсионные накопления в России и в российских финансовых институтах.
Миф 3. Пенсионный фонд тратит на себя триллионы, у него слишком роскошные офисы и слишком много сотрудников по сравнению с другими странами. Сокращение ненужных расходов позволит не повышать пенсионный возраст!
Расходы на содержание ПФР, включая зарплаты сотрудников и обновление технологий, составляют около 1,5% всех выплат, идущих через фонд, включая пенсии по инвалидности и потере кормильца и материнский капитал. Межстрановые сравнения отличаются большим лукавством — функции каждого пенсионного ведомства существенно разнятся. Число сотрудников фонда в последние годы сокращается, все больше услуг предоставляется в электронном виде или через МФЦ. В будущем функции фонда могут быть переданы на аутсорсинг. Возможно, существование ПФР в форме отдельного внебюджетного фонда не самая лучшая идея, а разумность некоторых закупок вызывает сомнения, но даже обнуление расходов ПФР не будет значимым для пенсионеров. Средняя пенсия вырастет лишь на 150 руб. в месяц.
Миф 4. В Сингапуре или в Чили построена прекрасная накопительная пенсионная система, там все по-честному и не нужно много чиновников для управления
При ближайшем рассмотрении оказывается, что любая пенсионная система отражает местные экономические реалии и не идеальна. Чисто накопительные системы дешевы в администрировании, но влекут за собой существенные расходы по управлению накоплениями. Приходится все равно платить из бюджета досрочно потерявшим трудоспособность или тем, кто накопил слишком мало. Не всем везет с запуском пенсионной реформы в период бурного роста фондовых рынков, а убытки при инвестиции накоплений подрывают доверие к системе. Во многом из-за этого некоторые страны частично или полностью отказались от накопительных фондов — из известных примеров это Польша и Венгрия. Казахстан перешел от конкурирующих НПФ к единому фонду под государственным контролем, причем большая часть активов фонда — государственные облигации. Фактически деньги перекладываются из одного бюджетного кармашка в другой не через прямой трансферт, как в солидарной системе, а через облигационный рынок. Осмысленность такого механизма — большой вопрос. Наиболее устойчивые пенсионные системы состоят из разных уровней — солидарного и накопительного, причем накопительный пополняется из разных источников, но на их выстраивание требуется длительное время. Для молодых возрастов система, базирующаяся преимущественно на индивидуальных накоплениях, при одновременном снижении налоговой нагрузки на зарплаты может быть правильным решением, но тогда надо будет решать вопрос с источниками финансирования выплат нынешним пенсионерам и людям предпенсионного возраста.
Миф 5. В Норвегии государственный пенсионный фонд сформирован за счет нефтяных доходов, и у него высокая доходность. Почему бы и нам не затыкать пенсионную дыру из средств ФНБ или с помощью дивидендов госкомпаний?
Идея прекрасная, но на ее воплощение в жизнь тоже нужно время. Во-первых, и норвежский фонд только планирует в будущем субсидировать пенсионную систему — пока пенсии платят «обычным» способом, за счет весьма высоких взносов с работников и работодателей и добровольных накоплений. Во-вторых, Норвегия начала формировать этот фонд еще в 1990 году, а целевым пенсионным он стал только в 2006-м — у нашего фонда просто не было времени накопить столько. Кроме того, поддержка пенсионной системы и так одна из основных целей ФНБ согласно законодательству. Возможно, в силу долгосрочного характера задач фонда им следует управлять более агрессивно, да и процесс управления стоит деполитизировать, чтобы в портфеле фонда не оказывались, например, дефолтные еврооблигации Украины. Идея пополнения его доходами от приватизации госкомпаний тоже вполне рабочая, но на среднем горизонте. Но даже при более агрессивном управлении по норвежскому стандарту годовая доходность фонда при его нынешних размерах сопоставима с экономией от повышения пенсионного возраста всего на один год.
Миф 6. А давайте упраздним пенсии по выслуге для силовиков и разного рода льготников
Расходы на выплаты отставным силовикам и госслужащим составляют приблизительно 600 млрд руб. в год, полностью упразднены они быть не могут по многим причинам. Особые пенсии для военных стары как мир, они были еще у римских легионеров, собственно, и слово «пенсия» пошло оттуда. Безусловно, нужно обсуждать осмысленность досрочных пенсий для многочисленных категорий льготников — насколько условия их работы способствуют потере трудоспособности. Возможно, стоит делать упор на переподготовку отставников, но это не такая простая задача, также требующая времени. А вот урезание пенсионных привилегий депутатов и верхушки госаппарата стоит на повестке дня. Сейчас те, чьи пенсии в несколько раз будут превышать максимальную пенсию обычного гражданина, принимают решения, касающиеся всех. Финансовые проблемы пенсионной системы таким образом не решить, но такое решение могло бы обозначить, что они тоже несут тяготы от болезненной для большинства реформы, что было бы справедливым.
Миф 7. Не надо повышать пенсионный возраст, если бюджет пухнет от денег
Профицит бюджета бывает не всегда, а проблемы пенсионной системы накапливались годами. Максимальный эффект от повышения пенсионного возраста проявится через 5–10 лет. Другое дело, что правительство не дает внятных ответов на вопрос, почему пенсионная система обязательно должна быть самодостаточной и чем так ужасно ее субсидирование из федерального бюджета или ФНБ. Вполне возможно, что эта причина является чисто бухгалтерской и от финансирования пенсий за счет взносов из фонда оплаты труда надо будет отказаться, но это тоже решение небыстрое и требующее серьезной дискуссии.
С тем, что без изменений в параметрах пенсионной системы она не сможет выполнять свои функции по выплате пенсий, которые хоть как-то превышают прожиточный минимум и регулярно индексируются, согласны более или менее все эксперты. Одним повышением пенсионного возраста проблему не решить: реформу 2001–2002 годов готовили несколько лет, но все равно провалили из-за ошибочного прогноза отдельных параметров. Надо понимать, что простых решений, например за счет копирования готового зарубежного опыта, нет. Разве что реформой займется лично старик Хоттабыч.
Но повышать пенсионный возраст имеет смысл в комплексе с решением других проблем: нужно определить судьбу пенсионных накоплений — добровольных и обязательных, понять роль ФНБ в пенсионной системе. Иначе пенсионное обеспечение все больше будет противоречить современным потребностям работников, пенсионеров и работодателей, а реформировать систему придется в еще более сложных условиях. Причем при полном недоверии к государству, которое практически без спросу отняло деньги у каждого гражданина моложе 1958-го и гражданки моложе 1963 года рождения, даже если допустить, что потом, через много лет, это обернется несколько более высокими пенсионными выплатами.
