Поход на кустарей: как власти пытаются дотянуться до «гаражной экономики»

Армия промысловиков

Значительная доля населения страны нашла себе занятие самостоятельно, без помощи государства. В гаражах. Исследование, проведенное в 12 российских городах, показало, что количество гаражников весьма велико: в Тольятти мы насчитали более 20 тыс. человек, в Ульяновске — более 80 тыс., в Набережных Челнах — почти 10 тыс. человек. В некоторых городах гаражные кооперативы превращаются в огромные производственные и торговые базы, которые живут собственной жизнью, но при этом оказываются весьма важной составляющей региональной экономики. Например, в Ульяновске на гаражников приходится более 80% трехмиллиардного оборота мебельной промышленности. В Самарской области в гаражных условиях производится до 40% запчастей для магазинной продажи, в Краснодарском крае и Ханты-Мансийске более 70% гаражей превращено в жилье для сдачи в аренду. Всем этим занимается огромная армия промысловиков — торговцев, кустарей и ремесленников, которая для государства невидима только на первый взгляд.

«Дают выживать, но не дают разбогатеть»

На муниципальном уровне чиновники знают о гаражниках все необходимое: чем занимаются, какой оборот, кто платит налоги, а кто нет, причем знают как о тех, кто работает в условно легальном поле, так и о тех, кто предпочитает оставаться в тени.

До недавнего времени отношения между властью и гаражниками регулировались негласным пактом о ненападении: «Вы не трогаете нас, мы не трогаем вас». Представления гаражников описываются так: выживать необходимо самостоятельно, власть никакой вменяемой альтернативы предложить не может, а следовательно, и не имеет права (пусть и негласного) активно мешать.

Со стороны власти мотивация несколько иная. Муниципалы хорошо понимают, что любое давление на гаражников может вызвать социальный взрыв, чего у нас боятся больше всего. Впрочем, когда гаражная деятельность развивается настолько, что выходит за рамки выживания, власть получает неформальное право давления. В зависимости от города пограничная черта колеблется в пределах от 300 тыс. до 900 тыс. руб. месячного оборота гаражного предпринимателя — не важно, официально зарегистрированного или нет. После прохождения этой условной границы начинается активное давление с помощью разнообразных проверок, рейдов, предписаний, ограничений, жалоб правоохранителям и т.д. Цель — восстановление социальной справедливости, которую можно описать фразой одного из гаражников: «Дают выживать, но не дают разбогатеть».

«Надо делиться!»

Через неформального лидера гаражного сообщества (чаще всего это председатель гаражно-строительного кооператива, ГСК) власть доносит до «поднявшегося» гаражника простую мысль: «Надо делиться!» Далее сценарии различаются: кого-то обкладывают неформальной данью «на нужды района», «на благоустройство», «на выборы», кого-то заставляют легализовывать деятельность, а кого-то — «создавать рабочие места» или показывать «рост производства» для достижения необходимых показателей работы власти. Все это происходит при поддержке неформального лидера гаражников, который выступает посредником при достижении необходимых договоренностей и зачастую гарантом справедливости.

Если «выживающих» власть обычно о чем-то просит, от «поднявшегося» власть требует прямо, причем просят вполне конкретные люди: деньги дают тем, кто зарекомендовал себя как человек справедливый и кто действительно потратит их на обозначенные цели, а не положит себе в карман. Остальным могут и отказать.

Гаражная справедливость

Подобные неформальные механизмы взаимоотношений, сложившиеся в «гаражных» городах наподобие Ульяновска, Тольятти, Анапы или Москвы, до недавнего времени работали без сбоев. До тех пор пока гаражники не стали интересны властям более высокого уровня. Причина этого интереса — в банальном дефиците ресурсов, который вовсе не всегда является следствием кризиса. Скорее речь идет об исчерпании ресурсной базы, связанной с бюджетными взаимоотношениями, и необходимости включения независимых предпринимателей в пространство управления власти.

До недавнего времени власти обычно ограничивались работой с очевидным объектом, который принято называть малым бизнесом. Новые объекты управления создавались путем нашествия на разного рода ларечников, рекламщиков и пр. и перераспределения активов в пользу надежных «бизнесменов», связанных с властью. Гаражников этот процесс несильно затрагивал. Более того, их армия активно пополнялась как раз за счет бывших ларечников, рыночных торговцев, арендаторов рекламных щитов и прочих.

Ситуация изменилась с приходом того, что принято называть кризисом. Очевидный федеральный сигнал об усилении администрирования и поиске новых источников бюджетных доходов дошел до уровня региональной власти. С этого уровня тонкости взаимоотношений местных властей и промысловиков оказались не видны, а справедливость выглядит уже сугубо распределительной. Распределение исключает наличие независимых объектов, которые не попадают в пространство прямого воздействия власти. На этом фоне и начались попытки включить гаражников в понятное пространство управления, а в случае если это не получается — искоренить.

Механизмы воздействия

Где-то территорию ГСК начинают рассматривать как земельные участки благодаря интересу застройщиков, активность которых невозможно отделить от активности региональной власти. Где-то происходит процесс монополизации рынков, которые связаны с гаражниками, на основе правила «Кто не с нами, тот против нас». Где-то гаражников пытаются объединить в ассоциации.

Когда такие действия воспринимаются гаражниками как нарушение негласного пакта справедливости, возникает активное противодействие. Например, в Нижнем Новгороде борьбу гаражников против околовластных застройщиков возглавил местный депутат — председатель ГСК, вся деятельность которого основывается именно на отстаивании негласной гаражной справедливости. В Москве, в знаменитом ГСК «Наука», больше известном как «Шанхай», в ответ на угрозу «разогнать всех» стали действовали еще проще — выгоняли или не пускали проверяющих. В Пензе попрятали деятельность, вернув гаражам вид гаражей, за закрытыми гаражными воротами которых продолжили производство.

С учетом соблюдения негласного пакта власть стала действовать лишь в Ульяновске, пообещав гаражникам в обмен на легализацию в определенный срок и прозрачность деятельности конкретную помощь и поддержку, а также «гаражную амнистию» — упрощение процедуры оформления гаражных строений в собственность. Пока процесс не вызвал активного отторжения, что для города, где за гаражными воротами занят каждый четвертый мужчина, немаловажно.

Как будет развиваться ситуация, напрямую зависит от того, на каком уровне власти будут проявлять интерес к гаражникам. В случае если он дойдет до федерального уровня и регионам придется реагировать и пытаться разрушить устоявшуюся систему взаимоотношений, последствия могут быть непредсказуемыми.