Давид Ян: «Дали ящик консервов и сказали: запрись и никому не открывай»
«И таких стоит длинная очередь»
Казалось, что жизнь пойдет по накатанной колее, почти все в ней будет заранее известно: школа, олимпиады, физтех, затем будет научная работа в лаборатории в одном из физических институтов, периодические публикации... Но тут случилась перестройка.
Мой первый бизнес заключался в том, что мы с друзьями открыли кофе-бар в нашем общежитии в МФТИ. Кофе-бар «У Граба» работал один раз в неделю по субботам на дискотеке, мы продавали кофе по-восточному. Кофемолку сделали сами, присоединив электродрель к ручной кофемолке, привезенной из Еревана. С помощью жестяной банки сделали конус, куда можно было засыпать зерна, и молотый кофе высыпался в специальную емкость. Выручка в лучшие времена составляла 15 руб. за «смену», при том что кофе мы продавали по 22 коп. за чашку. Получается 70 чашек за ночь. Сам кофе покупали в «Елисеевском» — ездили в Москву на электричке. Не так просто тогда было купить хорошую арабику.
На физтехе у нас вовсю бурлила деловая жизнь. Я хорошо помню, как у раздолбанной телефонной будки стояла очередь из студентов, которые, подтягивая треники, орали по межгороду: «Два вагона с мукой пойдут из Екатеринбурга туда-то. Вам необходимо сделать гарантийное письмо!» И таких стоит длинная очередь со своими бумажками, все пытались что-то продавать или покупать. Правда, 99% всех этих переговоров, разумеется, сделками не заканчивались. Тем не менее кому-то удавалось заработать первые деньги. Никогда не забуду моего приятеля, Сергея Сорокина, который приехал в институт на машине. У машины не работала педаль газа, поэтому он приделал проволоку из-под капота и газ нажимал пальцем левой руки. Это был первый из моих друзей, кто купил машину.
«Хорошо, сколько вам нужно денег?»
Я сам не собирался заниматься бизнесом, я хотел заниматься физикой и исследованиями. Но после четвертого курса я решил сделать программу Lingvo, которая поможет людям изучать язык и переводить тексты, хотя физику бросать не планировал. Мне не хотелось, как мои друзья, по телефону продавать эшелоны с мукой. Мне нравилась физика с детства. Я думал, что за июль (1989 года) смогу сделать программу, за август продать — а в сентябре вернуться к учебе. О разработке коммерческих программ у меня не было и представления, насколько это сложно, я тоже не знал.
Нам удалось сделать программу за 9 месяцев. Параллельно за это время мы нашли деньги от центра НТТМ (научно-технического творчества молодежи). Я описал, что мы собираемся делать, распечатал бумагу на матричном принтере, и в четвертом центре мне сказали: «Хорошо, сколько вам нужно денег?» Я сказал, что нужно три тысячи рублей. Это была цена «жигулей» и годовая зарплата моего отца, доктора наук и завлабораторией. И это был заем.
Нас спросили, на что пойдут деньги. Мы должны были заплатить нашему партнеру — кооперативу, который обещал ввести в компьютер словарную базу данных и предоставить лицензию на ее использование. А саму программу мы решили писать самостоятельно. По договору мы должны были отдавать 50% выручки от продаж в течение первого года, чтобы вернуть долг центру НТТМ.
Центр согласился, подписали договор и перечислили аванс в кооператив. Юридического лица у нас тогда не было. Договор от лица НТТМ я заключил так, что за каждую ошибку кооператив должен будет вернуть 0,1% от суммы договора. Но в договоре не была озвучена максимальная цена неустойки. В итоге кооператив сделал столько ошибок, что стало понятно, что они нам должны, а не мы им. А договор есть договор — это были еще советские времена, научно-технический центр и кооператив. Они умоляли нас заплатить хоть сколько-нибудь. В итоге договорились пополам. Кооператив получил 50% от суммы и был счастлив: 1500 руб. все равно было по тем временам очень много.
Результаты нам передали на двадцати 5-дюймовых гибких дисках — пара тысяч страниц А4 в текстовых файлах. Обнаружилось, что ошибок куда больше, чем мы выявили на первых этапах. Пришлось вручную проходить по всем этим тысячам страниц и исправлять. Апогеем нелепости стала ситуация, когда за неделю до сдачи программы нашему первому клиенту выяснилось, что в словаре отсутствует буква «К». И мы целыми ночами двумя пальцами вводили эти утерянные данные.
«Сначала за нами гнались, потом отстали»
Наш словарь Lingvo становился все более популярным. Когда мы начинали разработку, мы знали только про один похожий словарь, а через три месяца мы обнаружили таких проектов уже более десяти. Это нас очень сильно испугало. Хотя наш продукт состоял из десяти 5-дюймовых дискет, пиратское распространение происходило именно через дискеты. За первый год (1990-й) нам удалось продать 15 экземпляров программы путем прямых звонков. Но за этот же год около 50 тыс. копий нашей программы нелегально распространилось в СССР. Куда бы мы ни звонили, в большинстве мест уже был наш Lingvo. А заем-то нужно возвращать!
Согласно первоначальному «бизнес-плану», мы хотели продать 100 экземпляров по 100 руб. за копию. Вместо этого мы за первый год продали 15 копий. Правда, по 700 руб. каждую. По деньгам, как это ни странно, мы план выполнили, и заем центру НТТМ нам удалось вернуть. Правда, мы тогда совершенно не думали:, а что могло бы быть, не верни мы этот кредит? В какой-то момент нашей программой заинтересовались в администрации президента, Министерстве образования и еще где-то. Нас начали замечать.
Было все очень разношерстно и колоритно, хотя с особо недобросовестными людьми сталкиваться не довелось, если только по-мелкому. Пару раз приходилось иметь дело с бандитами. Приходили братки, хотели нас крышевать, но это было уже в начале 1990-х. В целом было восторженное ощущение, что мы сами себе хозяева, можем сами вести переговоры и управлять своей жизнью.
И жизнь иногда подкидывала сюрпризы. Как-то раз мой друг, студент физтеха, исчез на две недели. Мы никак не могли его найти. Выяснилось, что он в какой-то квартире охранял с автоматом Калашникова партию компьютеров. Ему дали ящик консервов и сказали: запрись и никому не открывай. Он был одним из трех партнеров. Остальные два партнера две недели пытались эту партию продать. А еще как-то ночью мы остановились на светофоре на пустом перекрестке, и из соседней машины на нас наставили пистолет. Абсолютно без повода или причины. Мой друг дал по газам. Сначала за нами гнались, потом отстали.
Я не разделяю позиции людей, которые говорят, что надо было сделать что-то по-другому. И я точно не разделю сентенций, что Горбачев, а потом и Ельцин что-то сделали неправильно. Представить, какая неописуемая сложность проводить изменения в стране такого размера, с таким закостенелым отношением к инициативе, с нашей сегодняшней точки очень легко. В советское время люди жили на зарплату, они не понимали, что могут менять жизнь своими руками. Понимание того, что ты сам управляешь своей жизнью, выстраивается годами.
Случилось так, как случилось. Тот, кто хочет обсуждать прошлое, пусть это делает по отношению к себе — мог ли он сам, лично, что-то сделать иначе?
