Уходящее время: почему России нужно поспешить с антикризисной программой
В большинстве развитых стран власти сконцентрировались на борьбе с пандемией и на защите экономики от кризиса. Сейчас эти две темы неотделимы друг от друга, так как экономический спад вызван прежде всего политикой запрещающих всё и вся правительств, а не действиями предпринимателей или финансовых спекулянтов. Сегодня можно сказать, что общие контуры антикризисных программ, которые определят ситуацию в крупных экономиках в 2020 году, уже оформились — и можно сравнить их с тем, что пока готовы предложить россиянам Кремль и Белый дом. Уже первые сравнения выявляют ряд важных различий.
Парад программ
Первое — это масштаб помощи. 15 марта российское правительство анонсировало «антикризисный план» на 300 млрд руб. Трудно поверить, что такая сумма серьезно повлияет на экономику, которая с 1 апреля (после очередного пересмотра экспортной пошлины на нефть) будет ежедневно терять до 11 млрд руб. экспортной выручки. В США за последние недели было одобрено три общенациональных программы поддержки экономики. Первая, принятая еще 6 марта (H.R. 6074), направила сумму $7,8 млрд на чисто медицинские цели — от разработки вакцин до наращивания производства препаратов и бесплатного лечения инфицированных. Вторая, одобренная 18 марта (H.R. 6201), предполагает выделение от $183 млрд до $350 млрд на обеспечение тестирования на наличие вируса, оплату пособий по безработице, компенсацию зарплат тем, кто уходит в вынужденные отпуска (пока планируется ограничить этот пункт лишь компаниями менее чем с 500 работниками), поддержку лиц с доходами ниже прожиточного минимума. Третья программа, которую сенат может одобрить до 23 марта, оценивается в $1,3 трлн и предполагает выплату каждому американцу $1000 на текущие расходы, компенсацию предпринимателям расходов на консервацию их бизнесов, а также $50 млрд прямых финансовых субсидий для авиакомпаний и до $150 млрд — для других отраслей. Изучается также предложение об отсрочке уплаты подоходного налога (срок истекает 15 апреля) до конца года. То есть в целом указанные меры предполагают выделение как минимум $1,5 трлн (7% ВВП) в качестве безвозмездной помощи населению и бизнесу.
В Великобритании и Германии уже одобренные программы бюджетной поддержки не намного меньше, если учитывать масштабы их экономики — соответственно £330 млрд и €500 млрд, причем и в данном случае речь идет о средствах, прежде всего направляемых на прямые выплаты населению и пострадавшему среднему и малому бизнесу (транспортным компаниям и предприятиям сферы услуг). В России таких программ пока нет; правительство говорит о том, что накопленные резервы будут использоваться для покрытия выпадающих доходов бюджета (оцениваемых в сумме от 2 трлн до 3 трлн руб.).
ЦБ не поможет
Второе — это действия правительств и центральных банков. Сразу же после обвального падения на фондовых биржах 10 марта ФРС снизила учетную ставку с 1,5–1,75 до 1,0–1,25%, а через пять дней, 15 марта, до 0–0,25%. Одновременно было сделано объявление о запуске программы количественного смягчения на $700 млрд ($500 млрд через казначейские бумаги и $200 млрд через ипотечные) с возможностью рассмотрения второго, еще более масштабного этапа. 11 марта Банк Англии снизил ставку с 0,75 до 0,25% и запустил программу кредитной поддержки на £435 млрд, а 19 марта довел уровень ставки до 0,1%. ЕЦБ ставку снижать не стал (она и без того составляла 0,25%, а для депозитов — минус 0,5%), но сообщил 12 марта о выкупе облигаций эмитентов стран еврозоны на €120 млрд, а 17 марта анонсировал второй транш на €750 млрд.
Иначе говоря, сегодня практически у всех ведущих экономик ставки близки к нулю, а государственные облигации торгуются с доходностью, не превышающей 1% годовых с любым сроком погашения. Это значит, что компании могут кредитоваться на льготных условиях, а граждане будут тратить на обслуживание кредитов менее значительную часть доходов. В России, где проблема закредитованности стоит даже более остро (в прошлом году на обслуживание кредитов тратилось до 10,6% доходов граждан), Банк России воздерживается от радикальных действий. Регулятор озабочен падением курса рубля и угрозой оттока средств с рынка ОФЗ, поэтому от ЦБ можно ожидать скорее повышения и без того высокой ключевой ставки (6%), чем ее снижения.
Поддержка спроса
Третье — это точки вброса денег в экономику. Новый кризис имеет все шансы стать самым необычным за последние десятилетия, так как он порожден не несостоятельностью банков, как в 2008 году, и не биржевыми или долговыми/валютными кризисами, как в 1998 или 2000 году, а жесткими ограничениями, бьющими по потребителям и компаниям, ориентированным на потребительский рынок. В такой ситуации нужно поддерживать частных лиц и небольшие компании, что отчасти сложно технически, а отчасти (как в случае с Россией) противоречит бюджетной политике, ориентированной на повышение собираемости налогов именно с физических лиц и малого бизнеса. Без пересмотра такой политики эффективная борьба с кризисом будет невозможна — пока российские чиновники не предлагают стратегию поддержки потребителей.
На мой взгляд, нужны радикальные меры, например единовременная выплата дополнительной пенсии, что поддержало бы спрос на товары массового потребления (это потребовало бы 680–720 млрд руб.), погашение потребительских кредитов на относительно незначительные суммы (это можно было бы оформить через целевое кредитование банков Банком России с последующим списанием долгов), полную отмену налога на индивидуальных предпринимателей на 2020 год, временное (на один-два года) снижение ставок социальных платежей и т.д. Также было бы разумным просубсидировать процентные платежи по ипотеке, а после окончания острой фазы коронавирусной инфекции компенсировать 30–50% стоимости внутренних пассажирских перевозок на железнодорожном и авиационном транспорте. Иначе говоря, властям сейчас нужно сосредоточиться на поддержании спроса. В отличие от 2008–2009 годов крупные компании сегодня заслуживают гораздо меньшего внимания.
Но все, что мы пока видим, не позволяет ожидать мер по поддержке российской экономики в масштабах, превышающих 1–1,5% ВВП. И даже эта поддержка по большей части не будет безвозмездной, например отсрочки по налоговым и иным платежам. Премьер Михаил Мишустин уже объявил о трехмесячной отсрочке страховых платежей для малого и среднего бизнеса. Но такие меры не стимулируют спрос напрямую. Учитывая как сокращение экспортной выручки, так и неизбежное на фоне роста курса доллара повышение цен, можно говорить о падении совокупного спроса не менее чем на 6–7% ВВП в 2020 году, а это означает, что без экстренных мер поддержки, предполагающих участие Минфина и ЦБ, предотвратить серьезную рецессию не удастся. Можно вспомнить, что, по данным Счетной палаты, в 2008–2009 годах объем государственной поддержки экономики составил 13,9% ВВП, но даже это не спасло от экономического спада на 7,9% в 2009 году. Сегодня вызовы, стоящие перед страной, намного сложнее.
Если в конце 1990-х и начале 2000-х годов Россия находилась либо в рамках общемировых ответов на кризис (как в случае с долговым кризисом 1998–1999 годов), либо оставалась практически не подвержена кризисным явлениям (таким как обвал на рынке доткомов 2000–2002 годов), то с 2008 года наша страна все более очевидно отстает от остального мира в сфере антикризисного реагирования. Мы фактически не смогли восстановить устойчивый рост после отскока 2011–2012 годов; мы оказались почти в рецессии с 2014 по 2016 год, и сейчас мы рискуем принять двойной удар — как эпидемии со всеми порождаемыми ею ограничениями, так и падения цен на нефть.
