Мягкая заморозка: почему российскому бизнесу рано уходить из Лондона
В своем выступлении в парламенте премьер-министр Великобритании Тереза Мэй, как и ожидалось, обвинила Россию в отравлении бывшего сотрудника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии нервно-паралитическим агентом «Новичок». Объявляя об ответных мерах, Мэй заявила, что «после столь ужасного акта насилия против нашей страны [двусторонние] отношения не могут оставаться прежними». Мало кто сомневался в том, что дело не ограничится высылкой дипломатов. Мэй говорила о возможной при определенных условиях заморозке российских госактивов и объявила о начале охоты на «опасных преступников и коррумпированные элиты», добавив, что «в нашей стране нет места для таких людей и их денег». Это, вероятно, самое жесткое заявление, когда-либо сделанное представителем британского правительства, тем более премьер-министром, в отношении иностранного капитала, лояльность к которому всегда считалась отличительной чертой Лондона и всей финансовой системы страны.
Признаки государства
Отношения Москвы и Лондона испорчены уже давно. После присоединения Крыма к России в начале 2014 года официальный Лондон был среди наиболее ярых сторонников введения жестких санкций в отношении российских граждан и организаций, якобы причастных к агрессии против Украины.
Хотя Великобритания пока остается членом ЕС, британские санкции можно рассматривать отдельно от европейских. Великобритания нередко вводила более широкие экономические ограничения, нежели те, что принимаются на общеевропейском уровне. Ни Германия, ни Франция, чьи отношения с Россией тоже хорошими не назовешь, не практикуют такой подход.
Заявление Терезы Мэй о возможной заморозке российских госактивов в Великобритании должно вызвать озабоченность не только в Кремле, но и среди российских и западных инвесторов. По словам британского премьер-министра, заморозка активов возможна, если власти получат доказательства их вероятного использования в целях, угрожающих жизни и собственности британских граждан. Пока неясно, какие конкретно госактивы могут оказаться под угрозой. Одно дело, если речь идет именно о собственности российского правительства. Совсем другое, если под это определение в глазах британских властей подпадут активы компаний с государственным участием, не обязательно полностью принадлежащих правительству. Не исключено, что Лондон будет действовать в логике известного «кремлевского доклада», в котором американский Минфин идентифицировал близких к Кремлю лиц и ряд полугосударственных организаций, в отношении которых могут быть введены новые санкции. Составители доклада обосновали включение той или иной компании в список минимальной долей государства в 25% и общей выручкой свыше $2 млрд в 2016 году.
И все же Лондон вряд ли быстро решится на заморозку российских госактивов. Даже США, куда меньше, чем Великобритания, заинтересованные в поддержании экономических связей с Россией, до сих пор не пошли на столь радикальные меры.
«Коррумпированные элиты»
Более ощутимый риск представляют возможные меры в отношении частных лиц и компаний, имеющих активы в Великобритании. Стоит оговориться, что они вряд ли коснутся привычных для крупных российских компаний IPO или размещения облигаций в Лондоне, таких как недавнее размещение бумаг «Газпрома». Риски возникают прежде всего у физических лиц, владеющих крупными активами в Великобритании, особенно если они действующие или бывшие чиновники или руководители госкомпаний, то есть относятся к категории «политически значимых лиц» (PEP).
Словно по совпадению у властей Великобритании в начале 2018 года появился обновленный инструментарий для борьбы с богатыми иностранцами, подозреваемыми в отмывании денег и коррупции. В рамках принятого в 2017 году закона о финансовых преступлениях (Criminal Finances Act) британские правоохранительные органы могут арестовывать имущество, если владелец не в состоянии обосновать происхождение средств, затраченных на его приобретение. Вся концепция укладывается в два юридических инструмента — запрос о неясном происхождении состояния (unexplained wealth order, UWO) и запрос о промежуточной заморозке активов (interim freezing order). Закон может применяться к любой собственности стоимостью выше 50 тыс. фунтов стерлингов. Решения о заморозке принимает Высокий суд Лондона по заявке от определенных правительственных ведомств, к числу которых относится Британская служба доходов и таможни (HMRC), Национальное агентство по борьбе с преступностью (NCA), Служба борьбы с финансовыми преступлениями (SFO) или финансовый регулятор FCA.
Как правило, подозрения появляются на уровне банкиров, обслуживающих иностранных клиентов, нотариусов, агентов по недвижимости, бухгалтеров и налоговых специалистов. Они и могут обратиться в соответствующие органы. Если лицо не в состоянии подтвердить происхождение средств в разумный срок, устанавливаемый судом, на собственность налагается временный арест, который может обратиться конфискацией, если подтверждение так и не было предоставлено.
В конце февраля СМИ сообщили об аресте в Лондоне недвижимости на общую сумму 22 млн фунтов, принадлежащей некому PEP из Центральной Азии. Речь вполне может идти о родственнике действующего высокопоставленного чиновника.
Новое законодательство, по мнению борцов с коррупцией, в частности Transparency International, должно привести к настоящей революции — отказу Великобритании от многолетней политики терпимости в отношении грязных денег. Но пока, на мой взгляд, российскому частному капиталу не стоит опасаться масштабных репрессий. Доказать нелегальное происхождение средств не так-то просто. 99% денег российских олигархов, находящихся в Лондоне, уже легализованы через официально действующие и торгуемые на биржах индустриально-промышленные группы, в которых россияне являются акционерами. Те же банки, работающие с богатыми россиянами и бизнесом в Лондоне, уже давно проводят due diligence на наличие рисков коррупции и отмывания денег. Если речь идет о событиях 1990-х или начала 2000-х годов, то клиентам, как правило, не отказывают. Так что бояться, что британские власти будут выписывать UWO в отношении всех подряд, не стоит.
Фактор Brexit
Время для изгнания подозрительных активов из Великобритании тоже неподходящее. Потеря Лондоном статуса главного центра притяжения для богачей из развивающихся стран может иметь серьезные последствия для всей британской финансовой системы, особенно на фоне Brexit.
Проблема Великобритании не только в том, что американские и европейские компании переводят свои офисы на континент. Страна так и не договорилась о формате сосуществования с ЕС после выхода. Речь идет о доступе к общему рынку через «европейский паспорт», чтобы британские компании могли бы и дальше свободно работать в ЕС без перерегистрации. Особенно это важно для сектора финансовых услуг. Если не будет найден компромисс, Лондон рискует потерять привлекательность в качестве финансового центра. Поэтому отпугивать иностранный капитал, облюбовавший Лондон из-за благоприятного налогообложения, качества британского правосудия, определенной анонимности (через систему трастов) и высокой до последнего времени терпимости к иностранным деньгам, даже не самым чистым, не лучшее решение.
