Отпустить трубу: почему «Газпром» мог бы поделиться правом на экспорт
В последние годы государственная «Роснефть» стала одним из наиболее активных лоббистов отмены ограничений на экспорт трубопроводного газа независимыми производителями. В начале 2016 года компания уже заявляла о планах начать экспорт газа в Европу, но эта попытка окончилась ничем. Тем не менее «Роснефть» не оставляет надежды выйти на европейский газовый рынок: недавно стало известно о новом предложении «Роснефти» по поставке добываемого компанией газа в Великобританию. Почему крупнейшая нефтяная компания России так стремится выйти на европейский газовый рынок?
Удобная монополия
С момента принятия в 2006 году закона «Об экспорте газа» исключительное право на экспорт по трубопроводам закреплено за «Газпромом». Другие производители газа должны были заключать агентский договор с «Газпромом». Такая практика формально сохраняет возможность экспорта для независимых производителей газа (НПГ). В начале 2010-х годов в рамках договора работала, например, «Итера», продававшая через «Газпром экспорт» газ в Латвию и Эстонию. Но поскольку к таким договорам не предъявляется четких требований, «Газпром» де-факто может определять, кто и на каких условиях получает право на экспорт. Такая политика устраивает государство: единый экспортный канал снижает конкуренцию на европейском рынке и позволяет получать большую прибыль, а значит, и платежей в бюджет (пошлина при экспорте газа по трубопроводам составляет 30%, только за 11 месяцев 2016 года «Газпром» уплатил в федеральный бюджет 462 млрд руб.). Кроме того, «в нагрузку» «Газпром» получает много социальных проектов — от газификации регионов до выполнения функции гарантирующего поставщика на внутреннем рынке (компания поставляет газ потребителям с низкой платежной дисциплиной).
Поэтому крупные независимые производители были вынуждены сосредоточиться на экспансии внутреннего рынка и развитии СПГ-проектов (на которые не распространяется монополия «Газпрома»). И в том и в другом они весьма преуспели. За 2008–2015 годы доля НПГ на внутреннем рынке выросла с 17 до 38%, а в некоторых крупных регионах (например, в Челябинской, Свердловской и Костромской областях) их доля превысила 80–90%.
Кардинально изменилась и структура продаж у независимых производителей. В начале 2010-х годов значительную часть газа они продавали «Газпрому» на входе в газотранспортную систему (ГТС). Это избавляло от проблем, связанных со сбытом, но и лишало части маржи, ведь, например, рентабельность поставок крупным промышленным потребителям Урала и Поволжья была выше, чем при продаже газа напрямую «Газпрому». Сейчас крупнейшие НПГ — НОВАТЭК и «Роснефть» — самостоятельно продают конечным потребителям 80–90% своего газа. Но ситуация на российском рынке в последние годы оказалась весьма непростой — за 2011–2015 годы продажи внутри страны сократились на 3,5% из-за низкого спроса со стороны промышленности и электроэнергетики.
СПГ vs трубопроводный газ
В поисках прибыли НПГ начали активно искать выход на внешние рынки — через строительство СПГ-заводов. НОВАТЭК уже в 2017 году запустит первую очередь проекта «Ямал СПГ» (общая мощность СПГ-завода составит 15,5 млн т), а в 2022 году может быть введен в эксплуатацию завод «Арктик СПГ-2» (такой же по мощности). Именно эти проекты поглотят большую часть ожидаемого прироста добычи НОВАТЭКа. Амбициозные планы есть и у «Роснефти»: госкомпания планирует реализовать проекты «Печора СПГ» в Ненецком АО и «Дальневосточный СПГ» на Сахалине. Однако, скорее всего, они выйдут на рынок после 2020 года, а их ресурсной базой станут (просто в силу географии) месторождения вне Единой системы газоснабжения (ЕСГ), куда сейчас поступает основной объем добычи «Роснефти». При этом добыча компании, составившая 67 млрд куб. м в 2016 году, к 2020 году может возрасти до 100 млрд куб. м.
Так что выход на внешние рынки, даже через агентский договор с «Газпром экспорт», может быть неплохим решением, тем более что продажи газа в Европу обычно более рентабельны, чем поставки российским потребителям. Резкое снижение маржинальности внешних поставок за последние десять лет происходило лишь в 2016 году и было связано с особенностями ценообразования по долгосрочным контрактам (привязка к стоимости нефтепродуктов с лагом в четыре—восемь месяцев) и ростом курса рубля в середине года.
Почему Британия?
Выбор Великобритании в качестве целевого рынка, вероятно, обусловлен не только хорошим опытом сотрудничества «Роснефти» и BP. В последние годы британский газовый рынок пережил ренессанс: после спада потребления газа в 2011–2014 годах в 2015–2016 годах спрос вырос на 8%. К 2020 году спрос может вырасти до 80–82 млрд куб. м при снижении собственной добычи до 34–36 млрд куб. м, и таким образом, импорт потенциально может возрасти на 13 млрд куб. м. Среди основных причин роста — ожидаемый отказ от угля в электроэнергетике. К 2022 году могут быть выведены из эксплуатации все угольные ТЭС, которые сейчас вырабатывают свыше 10% электроэнергии в стране. Только замещение угольных мощностей (а газовые электростанции — наиболее вероятный «кандидат» на эту роль) потребует дополнительные 7 млрд куб. м, что практически совпадает с предлагаемыми «Роснефтью» объемами поставок.
В перспективность британского рынка верит и «Газпром»: в середине прошлого года зампред правления компании Александр Медведев заявлял о планах увеличить экспорт в Великобританию на 8–12 млрд куб. м. По итогам 2016 года «Газпром» поставил британским компаниям рекордные 17,8 млрд куб. м (на 6,7 млрд куб. м больше, чем в 2015 году).
При этом «Газпром» традиционно выступает против допуска независимых производителей на рынок трубопроводного газа в ЕС. Обычно компания указывает, что «размывание» единого экспортного канала (пусть даже и в рамках агентского договора) может привести к конкуренции между российскими производителями на рынке и снижению маржинальности поставок. Помимо этого, компания имеет значительные невостребованные мощности по добыче: в начале 2017 года предправления «Газпрома» Алексей Миллер заявил о готовности нарастить добычу на 150 млрд куб. м, если, конечно, будет спрос.
Решение за государством
Получит ли «Роснефть» новый отказ? Вопрос скорее риторический. National Grid, оператор Британской ГТС, прогнозирует, что основной прирост импорта газа до 2030 года обеспечит именно Россия. Будет ли это «Газпром» или «Роснефть», на первый взгляд, не так важно: бюджет в любом случае получит налоги, экономика — рабочие места. Но ситуация с экспортом газа — доступ к трубе регулирует не государство и не рынок, а конкурирующая с другими игроками госкомпания — является иллюстрацией и более общих проблем отрасли: в отсутствие формальных правил бизнес становится непредсказуемым.
Двадцать лет назад правительство утвердило правила доступа НПГ к газотранспортной системе «Газпрома», позволившие независимым газодобытчикам продавать свой газ напрямую потребителям на внутреннем рынке. Это создало новую отрасль, где сейчас работают десятки компаний, заняты тысячи человек, ежегодно осваиваются миллиардные инвестиции. И этот успех может повториться, если требования к желающим экспортировать газ по газопроводам будут прозрачными и понятными, а проверять их выполнение будет государство, а не конкурент.
