Основатель Acronis – РБК: «Если начнется настоящая война, будет плохо»

Основатель компании Acronis Сергей Белоусов (Фото: Антон Беркасов для РБК)

«Представьте себе землетрясение»

– За последнее время произошло множество скандалов с кражами и утечками данных: начиная с разоблачений Эдварда Сноудена и кражи данных по кредиткам клиентов крупнейших розничных сетей и заканчивая кражей личных фотографий голливудских знаменитостей. Вашему бизнесу это как-то помогает?

– Мне сложно отвечать на этот вопрос. Представьте себе землетрясение. Вы чувствуете, что трясет слева, справа, спереди и сзади – со всех сторон. Спрос тоже растет со всех сторон.

– А по-крупному, что сейчас происходит с вашим бизнесом и с рынком в целом?

– На наших глазах происходит несколько тектонических перемен. Во-первых, в сфере информационных технологий меняется платформа. Еще недавно она состояла из клиента – настольный компьютер и сервера – чаще всего одного или нескольких компьютеров, все с одним процессором и чаще всего в одном физическом месте, на одной локальной сети. Теперь платформа выглядит как клиент – персональный компьютер, смартфон, терминал, планшет – все разное, а сервер выглядит как тысячи или десятки тысяч серверов, с десятками процессоров, и все на разных сетях и в разных местах. Десять лет назад главным платформенным игроком был Microsoft; сейчас есть много желающих бросить ему вызов. Это первый сдвиг.

Ресурсов локальных компьютерных сетей сейчас больше, чем возможностей их потребить. А мы еще даже не пришли к «интернету вещей», когда к сети будут подключены почти все устройства. Они будут не только пользоваться сетью и компьютерными ресурсами, но начнут выдавать в интернет еще большее количество данных, которые будет просто негде хранить. И это вторая причина тектонического сдвига.

Наконец, похоже, мы находимся в ситуации, когда в мире сильно меняется политический баланс. Последние 30 лет лидер был один – Соединенные Штаты, сейчас уже ясно, что Китай станет второй экономикой в мире, обогнав Евросоюз. Появляются и другие полюсы: Россия, Иран, Бразилия – совершенно особая страна со своим видением того, что должно происходить, не встроенная ни в чей фарватер. Недавно министр связи Николай Никифоров предложил взимать десятипроцентный налог с иностранного ПО, а в Бразилии уже последние 10 или 15 лет есть такой закон, по которому на зарубежное ПО налог 20%.

Даже только эти три тектонических сдвига: меняется платформа, меняются технологии хранения данных, меняется сам мир – влияют на отрасль.

– Вы говорите, что ваша задача – вырастить компанию в 10 раз. За счет чего?

– Очень сложно ответить на этот вопрос. У нас есть три вектора роста, и все они одинаково важны. Во-первых, простое увеличение доли на рынке резервного хранения данных, усиление позиций в разных странах и по разным типам клиентов. Сам по себе рынок растет не так быстро, но он достаточно большой, и по отношению к нему мы пока невелики, здесь есть люфт.

Во-вторых, мы заходим на тот же рынок с «другой стороны». Раньше мы только продавали ПО, клиенты его покупали и использовали внутри компании. Теперь наши партнеры будут оказывать услуги по резервному копированию, аварийному восстановлению и безопасному доступу: мы рассчитываем захватить большую долю рынка в этом сегменте. 

И, наконец, мы выпускаем совершенно новые продукты помимо резервного копирования, восстановления данных после аварий и безопасного доступа – например, системы хранения холодных и горячих данных, архивации и многое другое.

– В ваших компаниях важную роль играет опционная программа, увязанная с планами IPO. Насколько это работает сегодня? Из России кажется, что про IPO на несколько лет можно забыть.

– Почему? Я, например, случайно обзавелся акциями Twitter: просто вложил деньги в фонд, который потом купил акции Twitter на один миллион долларов. Твиттер сейчас стоит $32 млрд. То есть компании прекрасно выходят на IPO, и их акции растут. Мы международная компания и очень мало продаем в России, хотя почти все производим здесь.

– А для вас это не фактор риска? Недавно вот Luxoft рапортовал, что вывез в Европу и США топ-менеджеров и собирается вывезти в ЕС ключевых разработчиков.

– Мы совсем не Luxoft: мы производим технологии, которые клиенты получают в виде готового продукта. Клиент никогда не общается с программистом. Конечно, если начнется настоящая война, будет плохо; но все остальное не имеет такого уж большого значения.

Наверное, вся эта политика не плюс с точки зрения инвестора, который будет покупать акции на бирже, если мы выйдем на IPO в Америке и Европе. Но пока мы не собираемся идти на биржу.

«На должности министра связи и ИТ должен быть романтик-идеалист»

– Госдума приняла закон, согласно которому персональные данные россиян нужно будет хранить на территории страны. Что вы об этом думаете?

– Я считаю, что ажиотаж, поднятый в прессе по поводу этого закона, не оправдан. Подобный закон есть в Германии и Швейцарии, во Франции и Бразилии, и никто не возмущается. В прессе пишут: «Что будет со свободой интернета?» В Германии абсолютная свобода в сети, а где-то ее нет, как в Китае, но и там, и там действует такой закон. Все функционирование государства, экономики, политики зависит от персональных данных: если не хранить их на своей территории, то нельзя будет ни защищать их, ни контролировать, и ни к чему хорошему это не приведет. Кстати, если данные будут в России, то для каких-то российских технологических компаний это может стать дополнительной бизнес-возможностью.

– Вопрос по срокам: успеют ли компании все это перенести до 1 января 2015 года? Есть ли в России достаточно дата-центров, чтобы хранить эти данные?

 – Недавно я встречался с одним человеком, который сказал мне, что на должности министра связи и ИТ должен быть романтик-идеалист, потому что только такой может запускать большие проекты. Конечно, быстро все не получится, но это не страшно. Вы дорогу на красный свет переходите или нет? Я вообще сегодня чуть под машину не попал. Здесь то же самое: вопреки закону какие-то данные будут не в России.

У нас долгое время был дата-центр в Страсбурге, совсем рядом с немецкой границей. В Германии у нас дата-центра не было, и многие из наших немецких клиентов хранили данные в этом центре, хотя это не положено по немецким правилам. Даже немцы нарушали правила! У нас есть дата-центры в России, США, Германии, Франции, Японии, Сингапуре.

«Разгонять надо то, что уже едет»

– Вы рассказывали, что в Бразилии платят 20% налога при покупке иностранного софта. Насколько это помогает?

– Я не политолог и не экономист, единственное, на что хочется обратить внимание – это то, что люди, которые издают законы у нас, без особого уважения относятся к персоналиям. В Советском Союзе была замечательная космическая программа. Почему была? В значительной степени потому, что в Советском Союзе был Сергей Королев. Как только он умер, она перестала быть такой хорошей, мы очень быстро отстали. Сейчас создается впечатление, что многие законы издаются без понимания, что основной ресурс – это не деньги и не льготы, а люди. И вопрос не в количестве их, а в качестве.

К чему это приведет? К тому, что у тех, кто хочет заниматься импортозамещением, появятся дополнительные деньги. И те, кто не захочет покупать отечественный софт, будут эти деньги платить. Хочешь покупать Oracle? Покупай, но он будет чуть-чуть дороже.

– Да. Но при условии, что те, кто будет брать деньги, все-таки сделают что-то толковое.

– Деньги собирается брать министр Никифоров, который сам по себе очень толковый и достаточно позитивный и будет пытаться что-то сделать. Другой вопрос, что получится в итоге: Никифоров рассказывает про десятки тысяч рабочих мест для программистов, но проблема в том, что вопросы создания ПО не решаются десятками тысяч людей. Нужно найти 200 специалистов: десять команд по двадцать лидеров, или, может быть, даже десять команд по пять лидеров – 50 человек. А уже потом эти люди сами найдут остальных. Найти хороших исполнителей тоже тяжело, но вот эти 50 человек, без которых ничего не получится, почему-то с самого начала упущены.

При этом повторюсь: системно собирать деньги с тех, кто хочет покупать зарубежное ПО, не так уж необычно. Хотя, конечно, в большинстве развитых стран такого «налога» нет, ну, зато там много других налогов.

Фото: Антон Беркасов для РБК

– Хотя в рамках ВТО непонятно, как это делать.

– Да, поэтому закон еще не приняли и, может быть, не примут.

Еще нужно очень аккуратно выбирать вектор развития. Например, одним из заявленных пунктов является создание мобильной операционной системы. Мне не очень понятно, каким образом это будет сделано и зачем. Наверное, я один из немногих людей в России, которые создали собственную операционную систему достаточно широкого использования. Один из наших продуктов – это фактически самостоятельная специализированная операционная система на базе Linux – Virtuozzo, используется на сотнях тысяч серверов в интернете. И я понимаю, насколько это сложно. Можно ли написать мобильную операционную систему – самое главное, с достаточно полной и живой экосистемой приложений? Наверное, можно, хотя долго и дорого. Но зачем?

Кому мы сможем ее продать? Американцам точно не сможем. У них есть несколько своих систем, вполне сильных. Оснований считать, что мы их догоним и перегоним, нет. Это достаточно статичная область, в которой конкурируют iOS, Windows, Android и несколько других. Продать мобильную операционную систему китайцам мы тоже не сумеем, потому что у них есть свои системы и свои производители устройств.

При этом у нас есть направления, где мы уже занимаем сильные позиции. Например, мы можем сделать свою систему облачных сервисов для домашних пользователей. Мы можем продвигать «Яндекс»: сейчас он на четвертом месте в мировом рейтинге, но запросто может подняться выше. Есть Касперский. Я уже и не говорю про Акронис, Parallels. Важно выбрать направления, где есть какой-то задел – разгонять надо то, что уже едет. Мне кажется, сейчас этого понимания нет.

– Сами вы собираетесь принимать в этом участие? Там же открытая оферта, говорят «соберем деньги; все, кто захотят, придут, потому что условия интересные».

– Пока не в чем принимать участие. Есть только разговор Никифорова с Владимиром Путиным и некий проект. Больше ничего: никакого закона, фонда, налога или механизма.

«Можно будет добывать нефть там, где раньше было невыгодно»

– Про политику поговорили. Расскажите, где именно не хватает ресурсов для хранения данных?

– Везде. Хотя, по-хорошему, нужно разделить данные на три уровня. На первом находятся личные данные людей, которые составляют все более важную часть их жизни. Фотографии, музыка, видео, текстовые файлы; бухгалтерские данные в малом бизнесе и так далее. Объем этой информации растет, хотя и не так сильно. Выше располагаются сферы, в которых данные являются критически важной частью работы. Например, банковский и медицинский сектор или госучреждения. В Советском Союзе вы приходили в архив, и там за вами была закреплена бумажка. Теперь за вами числятся цифровые фотографии с трех сторон за десять лет и куча другой информации. Таких данных тоже становится больше. Но есть и третий уровень. Это уровень больших данных. Это огромные потоки информации, из которых люди и компании могут извлекать возможность улучшить свои бизнес-процессы или оптимизировать какую-то сферу жизни. 

Это может быть, например, пилот Формулы-1. Cейчас за одну гонку собирается сотни гигабайтов данных, а десять лет назад почти ничего не собиралось. Еще через десять лет будут собирать много десятков терабайтов. Эти данные анализируют в реальном времени и после гонки с их помощью улучшают аэродинамику болида, модернизируют тормоза и прочие системы. Выигрывает та команда, которая хорошо обращается с этими данными. Разница с точки зрения результата в заездах может быть всего 2%, но этого достаточно, чтобы выигрывать каждую гонку. Также в любой другой области: если вы не будете работать с данными, вы станете неконкурентоспособны. Пока большие данные – начинающийся тренд, и работать с ними мало кто умеет.

– В России, наверно, «Яндекс».

– «Яндекс» однозначно умеет. Наверное, умеет кто-то еще. В любом случае, это серьезный тренд. Например, в нефтяной промышленности большие данные могут позволить гораздо дешевле добывать нефть из сложных месторождений. То же самое с авиадвигателями: большие данные – это постоянный анализ информации о работе двигателя и возможность делать тонкие настройки. Такие двигатели будут на 10–15% эффективней, а это значит, что авиалиния, которая их использует, сможет зарабатывать чуть ли не в два раза больше.

– А что все это значит применительно к вашему бизнесу?

– Мы помогаем хранить и защищать данные. Данных много, и мы хотим, чтобы они не терялись и их было легко найти – вот и все. Сегодня высокие технологии несут функцию поддержки бизнеса: если их нет, мир становится менее продуктивным. При наличии больших данных, IT – это не способ избегать каких-то расходов, это способ зарабатывать больше денег. Он открывает принципиально новые возможности. Можно будет добывать нефть там, где раньше было невыгодно; летать на такие расстояния, на которые раньше долететь было нельзя или не прибыльно.

– Как истребитель пятого поколения – он без компьютера не взлетит вообще.

– Да, приблизительно так. Но, тем не менее, истребитель пятого поколения в бою имеет гигантское преимущество.

Acronis в цифрах

Более $200 млн в год составляет выручка компании

Более 90 стран мира входят в партнерскую сеть Acronis

В Сингапуре находится международная штаб-квартира Acronis

Более 650 человек насчитывает штат сотрудников

В 18 странах Acronis имеет офисы

5 млн пользователей и более 300 тыс. корпоративных клиентов пользуются продуктами Acronis

50 разработанных технологий по резервному копированию и восстановлению принадлежат Acronis