Новый глава ОБСЕ: «Приток мигрантов создал у населения чувство тревоги»
«Перед нами стоит множество вызовов»
— Как в целом вы оцениваете ситуацию на пространстве ОБСЕ, учитывая рост количества терактов, выход Великобритании из Евросоюза, референдум о независимости в Каталонии и рост популярности правых партий?
— Нынешняя ситуация с безопасностью сложная. Перед нами стоит множество вызовов. Совместный эффект проблем безопасности, экономических кризисов, притока большого числа мигрантов и беженцев создал у населения чувство тревоги, что они не находятся в безопасности, и это было использовано популистами, которые предлагают решения проблем, которые противоречат демократическим ценностям. Как раз в такие моменты, когда перед нами стоят проблемы, вызовы, с которыми отдельные страны не могут справиться в одиночку, ОБСЕ может помочь, предлагая платформу для диалога и совместных действий.
— Что ОБСЕ может сделать в борьбе с терроризмом?
— Борьба с терроризмом — это часть работы ОБСЕ, которой она постоянно занимается при проведении деятельности, направленной на борьбу с транснациональными угрозами. Она занималась такими вопросами, как проблема иностранных боевиков-террористов, противодействие и предотвращение насильственного экстремизма, поэтому ОБСЕ имеет хороший опыт и станет хорошей платформой для дальнейшего расширения этой работы, в том числе в некоторых отдельных странах ОБСЕ, где это особенно актуально. Мы и на переговорах с министром Лавровым говорили о том, что благодаря той позиции, которую занимает ОБСЕ, она может делать больше для борьбы с терроризмом.
Мы работаем по ряду направлений: в рамках Пограничного колледжа ОБСЕ в Душанбе мы предлагаем тренинги, включая специальные, для сотрудников госструктур из региона и Афганистана. Другая проблема, которой мы занимаемся, — это проведение тренингов для обучения навыкам определения потенциальных иностранных боевиков-террористов на пунктах пересечения границы. Мы предлагаем государствам-участникам возможность развить экспертные знания, а также обменяться передовым опытом.
— Вы были избраны генсеком ОБСЕ в июле, только через десять дней после того, как истекли полномочия вашего предшественника. Члены ОБСЕ долгое время не могли прийти к согласию и по кандидатам на руководящие должности в других структурах ОБСЕ — на посты комиссара по делам национальных меньшинств, представителя по свободе СМИ и директора Бюро по демократии и правам человека (БДИПЧ). Означает ли это, что ОБСЕ переживает кризис доверия?
— Я думаю, что ситуация с избранием всего лишь отражение очень сложной и непростой политической ситуации, в которой мы находимся [в регионе ОБСЕ]. Это также является свидетельством того, что вызовы безопасности становятся еще более непредсказуемыми и сложными. Но я бы не стал называть эту ситуацию проявлением кризиса доверия. Напротив, именно в такое время ОБСЕ может обеспечить платформу для дискуссии о том, как решать современные проблемы безопасности.
Когда я участвовал в Генеральной ассамблее ООН более месяца тому назад, меня больше всего поразило то, что [среди участников] чувствовалось настоящее признание и уважение к той роли, которую играет ОБСЕ, и к ее деятельности в урегулировании проблем безопасности. Впрочем, ОБСЕ, или СБСЕ (Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе), как она называлась при создании, была создана для решения конфликтных ситуаций в отношениях между ее членами. Я считаю ОБСЕ объединяющей организацией, которая предоставляет платформу для диалога. Если бы сегодня у нас не было ОБСЕ, то ее надо было бы создать.
— Назовите, пожалуйста, ваши ключевые задачи на посту генсека ОБСЕ.
— Недавно я озвучил три стратегических приоритета для организации. Один из них — сделать так, чтобы ОБСЕ была в состоянии осуществлять поставленные перед ней задачи, то есть чтобы она имела возможности, ресурсы и могла оправдать ожидания государств — участников организации. Во-вторых, я хотел бы позиционировать ОБСЕ как платформу для диалога, ориентированного на результат, и для совместных действий. Это относится как к урегулированию конфликтов, так и к ее деятельности, направленной на борьбу с новыми транснациональными угрозами, к военно-политическим проблемам, а также к нарождающимся вызовам, таким как изменение климата и миграция. В-третьих, я хочу усилить партнерство ОБСЕ с международными и региональными организациями. Вот такие три цели я изложил в начале моего мандата.
Генсек из Швейцарии
Томас Гремингер родился в апреле 1961 года в швейцарском Люцерне. В 1980-е годы он учился на историка в Цюрихском университете, где впоследствии защитил диссертацию на тему использования военной полиции и сил самообороны во время волнений в Цюрихе в 1918–1919 годах. С 1990 года Гремингер работал в МИД Швейцарии. С 2010 года Гремингер являлся постпредом Швейцарии при ОБСЕ и организациях ООН в Вене. В 2015–2017 годах он работал в департаменте по развитию и сотрудничеству МИД Швейцарии, отвечая в должности замглавы департамента за контакты с Африкой, Азией и Латинской Америкой. 12 июля 2017 года постоянный совет ОБСЕ предложил Гремингера как единую кандидатуру на должность генсека организации, он был официально избран 18 июля.
«Кризис на Украине поляризовал все вопросы»
— Насколько сложно стало вести переговоры с Россией и согласовывать позиции по политическим вопросам после присоединения Крыма?
— Кризис на Украине и вокруг нее — и не в самую последнюю очередь то, что касается Крыма, — поляризовал все вопросы, стоящие на повестке ОБСЕ, и навредил перспективам прогресса по широкому кругу вопросов. Это привело к понижению уровня доверия между игроками в регионе ОБСЕ. Однако я бы утверждал, что именно сегодня, как никогда ранее, ОБСЕ может играть важную роль. ОБСЕ — это такая инклюзивная организация, которая может предложить форум для открытого и честного обсуждения ключевых проблем безопасности и нацеливаться на восстановление доверия. Но, конечно, если мы хотим полностью восстановить доверие, нужно разрешить кризис на Украине и вокруг нее.
— Недавно началась дискуссия по поводу отправки миротворческой миссии ООН на Украину, чтобы обеспечить безопасность специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Донбассе. Как вы оцениваете эту идею и как представляете работу такой миссии?
— К сожалению, что касается реализации минских соглашений и попыток урегулирования кризиса на Украине и вокруг нее путем их выполнения, мы находимся в состоянии политического тупика. Если учитывать это, то любая инициатива, которая сможет преодолеть тупик и улучшить безопасность на местах, только приветствуется и стоит тщательного рассмотрения.
На данный момент есть различные предложения по поводу миротворческой миссии ООН: рассматриваются российская инициатива, которая была предложена официально, и есть также предложение со стороны Украины. Но между ними — большая пропасть. Возможно, потребуется некоторое время, чтобы уменьшить разницу между ними. И только в том случае, если можно будет уменьшить пропасть между ними, можно будет начать переговоры в Совете Безопасности ООН о мандате такой операции. Но мы довольно далеки от этого.
С точки зрения ОБСЕ я буду очень настаивать на том, что, как только будет достигнуто определенное понимание того, как должна выглядеть такая миссия, ОБСЕ должна быть вовлечена в этот процесс с самого начала. Это очень существенный момент, так как мы работаем в Донбассе уже три года, знаем ситуацию и можем внести большой вклад в планирование такой миссии.
— Какие цели и задачи должны быть у миссии ООН на Украине?
— В конечном итоге все должно свестись к реализации минских соглашений. Миссия ООН должна будет внести вклад в реализацию этой цели.
— Можете прояснить, где конкретно на Украине географически должна быть размещена миссия ООН?
— Я думаю, что пока нет смысла делать предположения на этот счет. В случае если мы дойдем до такого момента, когда мы сможем начать переговоры в рамках Совета Безопасности ООН, вот тогда нужно будет говорить о географическом охвате такой миссии. Пока с точки зрения ОБСЕ я не хотел бы строить предположения.
— ОБСЕ активно работает в трехсторонней контактной группе (ТКГ) по Украине в Минске, однако принятие политических решений в группе буксует, обмен пленными идет трудно и нерегулярно. Почему так происходит?
— ОБСЕ и специальный представитель действующего председателя ОБСЕ Мартин Сайдик продолжают способствовать переговорному процессу через трехстороннюю контактную группу и через четыре ее рабочие группы. Контактная группа — практически единственная платформа для диалога, которая включает представителей всех сторон, и она играет важную роль. Однако работа ТКГ и групп во многом зависит от политического направления, которое они должны получать или от сторон конфликта, или от нормандской группы, включающей Германию, Францию, Россию и Украину. Без такого политического импульса трехсторонняя контактная группа ОБСЕ ограничена в своих действиях.
Что такое трехсторонняя контактная группа по Украине
Трехсторонняя контактная группа ОБСЕ по Украине работает с сентября 2014 года. Местом ее встреч является Минск. Украину в группе представляет экс-президент Леонид Кучма, Россию — экс-председатель Госдумы Борис Грызлов, ОБСЕ — посол Мартин Сайдик. В работе группы также принимают участие представители самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик. Встречи проводятся регулярно по нескольким направлениям: безопасности, политическому урегулированию, экономическим вопросам.
— Одним из последствий присоединения Крыма к России стали санкции в отношении российских парламентариев. Из-за них председателю Госдумы Сергею Нарышкину не выдали визу в Финляндию в 2014 году и он пропустил парламентскую ассамблею ОБСЕ. Считаете ли вы допустимыми такие санкции?
— Вопрос выдачи виз — прерогатива стран. Здесь нет ничего, что я мог бы комментировать или что я мог бы сделать. Но то, что я могу делать как генеральный секретарь, так это призывать все страны делать все необходимое для того, чтобы поддерживать ОБСЕ как инклюзивную платформу для диалога, и сделать так, чтобы у всех была возможность участвовать в ее работе.
«Мы по-разному трактуем обязательства»
— Вы в начале ноября были в России. О чем шла речь на переговорах в Москве?
— Я думаю, что поездка была очень продуктивной. Я участвовал в заседании постоянного совета Организации договора о коллективной безопасности, у меня были встречи с представителями МИД России, и, конечно, ключевым моментом моего визита были плодотворные переговоры с министром иностранных дел Сергеем Лавровым.
Мы пришли к взаимному пониманию, что в непростые времена ОБСЕ должна оживить свою деятельность как важная платформа для диалога. Министр Лавров поддержал некоторые мои идеи по реформе [организации], а также отметил, что благодаря тому месту, которое занимает ОБСЕ, у нее есть все возможности для того, чтобы усилить свою роль в преодолении транснациональных угроз на всей территории региона ОБСЕ и в особенности в Центральной Азии.
С его стороны также прозвучал сильный призыв, что мы должны усилить вклад ОБСЕ в управление и урегулирование конфликтов в регионе ОБСЕ. И это, конечно, относится к кризису на Украине и вокруг нее, а также другим затяжным конфликтам в регионе ОБСЕ.
Это был очень полезный визит, в ходе которого мы определили общие точки соприкосновения, договорились по ряду вопросов, и мы также договорились о том, что продолжим наш диалог, и следующая возможность представится на полях заседания совета министров в Вене.
— России предстоят президентские выборы; уже объявлено, что БДИПЧ ОБСЕ будет за ними наблюдать. Российские официальные лица нередко критикуют миссию за предвзятость и отсутствие четких критериев наблюдения. Согласны ли вы с претензиями?
— ОБСЕ следует только одному стандарту, и этот стандарт основан на обязательствах, которые 57 государств — участников организации приняли на себя как часть ОБСЕ, будь это в области проведения выборов, прав человека, толерантности, недискриминации или обязательств в военно-политическом, экономическом или экологическом измерениях в рамках всеобъемлющей концепции ОБСЕ. Таким образом, обязательства государств-участников являются единственным стандартом, который составляет основу всей нашей деятельности. Но я признаю, что, к сожалению, у нас существует разное понимание того, что имеется в виду под тем, как надо следовать этим обязательствам. Мы по-разному их трактуем и, таким образом, находимся в ситуации, которая сложилась на сегодня. И эту проблему надо будет как-то разрешить.
— Летом парламент Молдавии принял резолюцию о необходимости переформатировать миротворческую миссию в регионе и вывести российские войска. Поддерживает ли ОБСЕ эту инициативу?
— ОБСЕ работает по приднестровскому конфликту через свою миссию в Молдавии и специального представителя действующего председателя ОБСЕ по процессу приднестровского урегулирования посла Вольфа Дитриха Хайма. Совсем недавно мы были воодушевлены позитивной динамикой, продемонстрированной сторонами. 3 ноября было восстановлено движение по мосту, который связывает оба берега Днестра, между селами Бычок и Гура Быкулуй. Сообщения по нему не было с 1992 года. Открытие моста было частью специальных мер, состоящих из восьми пунктов, согласованных сторонами в прошлом году. Реализация этих мер необходима для того, чтобы созвать следующую встречу в формате «5+2» (последняя формальная встреча с участием Молдавии, Приднестровья, России, Украины, ОБСЕ, а также наблюдателей от США и Европейского Союза прошла в 2016 году. — РБК).
— Еще один конфликт на территории ОБСЕ — между Арменией и Азербайджаном по Нагорному Карабаху. Видите ли вы риск эскалации конфликта и поддерживаете ли требование властей Нагорного Карабаха об их включении в переговоры?
— Конечно, мы очень пристально следим за происходящим. У нас есть специальный инструмент — миссия, возглавляемая личным представителем председателя ОБСЕ Анджеем Каспшиком, сотрудники которой пристально наблюдают за ситуацией вдоль контактной линии. Мы были обеспокоены вспышками конфликта в недавнем прошлом. Моя роль как генерального секретаря заключается в том, чтобы оказывать поддержку работе трех сопредседателей минской группы, усилия которых направлены на поиск мирного урегулирования нагорно-карабахского конфликта.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
