Максим Решетников — РБК: «Налоги сейчас не сдерживают развитие бизнеса»

Руководитель Департамента экономической политики и развития города Москвы Максим Решетников (Фото: Антон Беркасов для РБК)

«0,33% от дохода — мы правда думаем, что налоги чрезмерны?»

— Давайте сначала определимся по методологии. Две недели назад мэр Сергей Собянин доложил президенту о росте числа зарегистрированных компаний в столице по итогам прошлого года, в то время как официальная статистика говорит об обратном.

— Мэр высказывал абсолютно бесспорные цифры президенту. Некоторые просто не понимают их смысла, когда трактуют. По итогам прошлого года было вновь создано 153 тыс. компаний, и это на 22% больше уровня прошлого года, или на 28 тыс. в абсолютных цифрах. Это и сообщил мэр, более того, назвал цифры чуть ниже, потому что тогда были только промежуточные данные. При этом 163 тыс. компаний было ликвидировано. Но регистрация носит добровольный характер, а ликвидация имеет характер принудительный — налоговая чистит реестр. Из 163 тыс. в общей сложности только 30 тыс. компаний было действительно ликвидировано или реорганизовано по решению предпринимателей, все остальное — по решению налогового органа. При этом компании, исключенные по решению налоговой службы, не проводили операций в течение года, не сдавали отчетность, то есть были «мертвыми», к экономической активности отношения не имели, но при этом зачастую использовались для различного рода схем, связанных с отмыванием, обналичиванием и так далее.

— А вы не исключаете, что вновь созданные компании, возможно, создаются для того же самого?

— Вполне возможно, что какая-то часть может для этого создаваться. Но, учитывая постоянное закручивание гаек в этой сфере, мы считаем, что создание компаний действительно является одним из индикаторов экономической активности. Конечно, не единственным и бесспорным, но наиболее релевантным. Я бы использовал в дополнение второй индикатор — число индивидуальных предпринимателей. Москва по итогам 2014 года стала самым активно растущим субъектом по числу ИП. Если на начало года их было 208 тыс., то на начало 2015 года — 218,5 тысячи. 34 тыс. было создано, 24 тыс. снялось с учета. Получается, есть как прирост вновь созданных ИП на 6 тыс. к предшествующему году, так и сокращение числа тех, кто статус снял.

— То есть для ИП вы уже считаете корректным говорить о приросте показателя.

— Да, эти показатели представляются более корректными, потому что за статус ИП надо платить каждый год. Просто так человек 20–25 тыс. руб. не отдаст, ему проще с регистрации сняться. Поэтому как раз здесь показатель является адекватным. На 6 тыс. у нас увеличилось еще и число выданных патентов, мы их в прошлом году выдали 18 тыс. Мы это связываем с тем, что у нас патентная система является на сегодняшний момент одной из самых привлекательных. На эти цифры мало кто, кроме бизнеса, обращает внимание, но предприниматель на патенте может получить до 60 млн руб. годового дохода, при этом сам патент стоит 6% максимум от 10 млн вмененного дохода, или 600 тыс. А по очень многим видам деятельности еще дешевле — 120–160 тыс. даже для торговли. Получается, что за 200 тыс. руб. в год налогов можешь заработать 60 млн. Налогообложение в размере 0,3% от дохода — мы правда думаем, что налоги чрезмерны?

— Только предприниматели говорят, что бизнес массово перерегистрировался в прошлом году в ИП, потому что они не платили налог на имущество исходя из кадастровой стоимости…

— В 2014 году эта лазейка была, но она была закрыта еще в первом полугодии. Все понимали правила игры, и говорить о том, что компании регистрируются только для того, чтобы не платить по кадастру… Чтобы такое заявить, надо поднять статистику, сколько объектов недвижимости было перерегистрировано на ИП. Более того, уж если на то пошло, если кто-то хотел воспользоваться льготой, то не надо было на ИП перерегистрироваться — можно было и на физлицо и тоже ничего не платить. Там лазеек было много.

— Вы их закрыли?

— Мы закрыли все лазейки.

— Какие еще?

— Были вопросы по ИП, по физлицам, по патентам, льготы были у федеральных объектов, если они переданы в аренду долгосрочную на коммерческое использование, и объектов культурного наследия. Только объекты культурного наследия остались под льготой. Теперь остался вопрос администрирования. Тут мы уже тесно с налоговой отрабатываем. Говорить о результатах пока рано, потому что за IV квартал компании платят еще по старым правилам, начиная с апреля, будут по новым, соответственно, в мае посмотрим.

— Есть сомнения, что в 2015 году вы получите прирост новых ИП из-за роста ставок по патентам…

— На самом деле так ставить вопрос некорректно: они не увеличились, произошла дифференциация. Складывается ощущение, что многие считают, что Москва заканчивается ЦАО. В ЦАО действительно введен коэффициент по торговле 2, но за рамками МКАД — 0,7. Вы не поверите, но у нас самые активные по патентам, особенно в торговле, — это Щербинка, Троицк, присоединенные территории, Зеленоград.

— Кроме торговли есть, например, перевозки…

— По перевозкам, согласен, в среднем, есть определенный рост. Но что там было? Стоимость патента — 1500 руб. в месяц вне зависимости от того, какой автотранспорт используется. И такси, и фура — все едино. Экономически это совершенно неадекватно. Когда появилась возможность дифференцировать стоимость, мы действительно для фур подняли ее «аж в 10 раз». Но это все равно 15 тыс. руб. в месяц взамен всех налогов — НДФЛ, НДС, на прибыль. Согласитесь, очень скромно для объекта, который сам по себе стоит многие миллионы рублей. Кстати несколько сот таких патентов было приобретено в декабре. В целом же в декабре прошлого года, когда предприниматели покупали патенты на 2015 год, рост по числу приобретенных патентов составил 12% к декабрю 2013 года. Отличный режим налогообложения, очень хорошо идет, вот где реальная поддержка бизнеса.

— Допустим. Но не боитесь, что бизнес будет уходить из того же ЦАО?

— Нет, не боимся. Вы зайдите и посмотрите, сколько стоит перепродажа тех же ларьков. На сайтах, где эти ларьки сдаются в аренду, от 1 млн руб. в год аренда. А тут всех налогов 240 тыс. руб. Налоги сейчас не являются сдерживающим фактором развития бизнеса. Это только пообсуждать их снижение всегда приятно, особенно под лозунгом кризиса.

— Бизнес, кстати, жалуется на рост неналоговых обременений…

— Меня всегда смущает, когда говорят: «Вот много». Надо предметно садиться и разбираться, в чем реально проблема. Общественные организации вопросы такого плана поднимают, а когда мы говорим: «Приведите примеры, сядем и разберемся в процедуре, в цифрах», — они куда-то пропадают или говорят: «Экономику мы вам не покажем». Мы здесь всегда готовы совместно разбираться и бизнес поддерживать, но при условии полной прозрачности. Это — с одной стороны. С другой стороны, действительно в последние годы ряд требований ужесточился. Например, повысились требования по качеству стоков, по утилизации. Но это федеральные экологические требования, там действительно есть вопрос разумности платежей. Мы будем обращаться на федеральный уровень и вместе с предпринимателями отстаивать их интересы.

«Мы же никого не будем сносить просто ради того, чтобы снести»

— А на что еще жалуются?

— Из того, что через нас проходило, все связано в основном с экологией — качество стоков, утилизация мусора. Но это тема не малого, а скорее среднего и крупного промышленного бизнеса. Она еще года 3–4 назад обсуждалась, промышленники говорили, что требования по стокам выше требований по заборам воды. Из того, что на слуху, — это, конечно, палатки. Одна часть говорит: «Ничего не трогайте, продлевайте контракты без конкурсов», другая: «На аукционы все выставьте побыстрее, потому что мы готовы заплатить деньги и более эффективно использовать эти палатки». Просто голос первой части звучит громче, но тех, кто заинтересован в прозрачных и понятных правилах доступа на этот рынок, — подавляющее большинство.

— В том-то и проблема, что аукционов киоскерам никто не обещает…

— Как? Даже наши коллеги из «Опоры России» на антикризисной комиссии попросили как можно быстрее выставить на аукцион. Мы сейчас их готовим, эксперимент в ЦАО пошел.

— Эксперимент в ЦАО — это 100 палаток. А остальные 5 тыс.?

— Остальные места в течение какого-то времени будут выставлены через аукцион, просто уже по новой модели, с киосками, принадлежащими городу.

— Но ведь у большинства сроки аренды заканчиваются в апреле, а когда эксперимент в ЦАО завершится, непонятно, все в подвешенном состоянии…

— Не у всех в апреле, не нагнетайте. Мы же никого не будем сносить просто ради того, чтобы снести. Пусть пока находятся там, где находятся.

— Незаконно?

— Они в схеме есть? Есть. Транспорту не мешают? Жители не возражают? Используются? Используются. Вы предлагаете всех снести?

— Я предлагаю, чтобы все было по закону…

— Замечательно, что вы поддерживаете позицию города. Чтобы было по закону — это аукцион, новый внешний вид, общий городской стандарт. Мы договорились, что затраты не будем перекладывать на предпринимателей, город сам изготовит палатки. То, что будет какой-то переходный период, — да. Мы постараемся максимально быстро подвести итоги эксперимента в ЦАО.

— Но на переходный период они будут на нелегальном положении?

— Думаю, этого периода удастся избежать.

— Как долго будет длиться эксперимент в ЦАО?

— Сейчас пройдет первый конкурс, он уже объявлен, это семь тестовых палаток. Готовится второй этап. Дальше вместе с бизнесом посмотрим…

— Чем закончился эксперимент с электронной передачей данных с контрольно-кассовой техники, который проводился в том числе в Москве?

— Есть проект отчета ФНС, и есть наши оценки и предпринимателей. Мне представляется, там все заявленные цели проекта подтвердились: новая технология проще, дешевле, прозрачнее. Есть данные по увеличению поступлений. Наши коллеги на федеральном уровне вообще большие молодцы, что такой эксперимент реализовали.

— Есть опасения, что одновременно будут дополнительные расходы у бизнеса, связанные с хранением данных в «облаке» ФНС…

— Во-первых, не ФНС надо будет платить, а операторам, которых несколько сотен, то есть конкурентный рынок. Во-вторых, мы с этой темой с ККТ еще в Белом доме начинали разбираться в 2010 году, когда я работал директором департамента госуслуг. Тогда цифры назывались от 10 до 12 тыс. руб. за обслуживание одной кассы в год. Уже тогда говорили, что на самом деле все это не работает — ЭКЛЗ, чипы, программы и т.д. То, что сейчас ФНС предлагает, на порядок дешевле. Причем еще на этапе эксперимента. Я не верил вначале, думал, технологии сбойнут, еще что-то — нет, новая технология работает.

Фото: Екатерина Кузьмина / РБК

— А реакция бизнеса какая?

— Какие-то сферы бизнеса охотно шли в эксперимент, а другие было не загнать. Например, далеко не все рестораны согласились пойти на эксперимент, потому что чек становится прозрачным. Хотелось бы, чтобы наши общественные организации тоже обратили на это внимание. Тот же торговый сбор — ведь он тоже в интересах добросовестных предпринимателей.

— Каковы, кстати, ожидания по его администрированию?

— Есть проект приказа налоговой службы по уведомлениям, есть технологии. Больших проблем нет.

— А почему от сбора освободили городские предприятия?

— Потому что речь шла, например, о сопутствующей торговле в театрах, домах культуры, музеях. Очевидно, там это не самый высокодоходный бизнес. Более того, он точно является не профильным, а сопутствующим к социальной функции. То же самое в отношении больниц, школ. По этой же логике от земельных налогов освобождены наши бюджетные учреждения.

— Бизнес жалуется, что этот сбор для него обременительный, вы утверждаете, что это не так, но этими послаблениями фактически признаете, что дополнительная нагрузка есть…

— Какой смысл из одного кармана перекладывать в другой?

— Чтобы правила были одинаковы для всех. Если он обременительный, то он обременительный для всех. Если нет, то не для всех. Нечестно получается.

— По идее надо, чтобы все были в равных условиях. Если уж на то пошло, давайте устанавливать льготы вне зависимости от формы учреждения — государственная или частная, а просто по направлениям бизнеса. С этой точки зрения вы правы — частные театры и музеи тоже надо освободить от сбора. Я думаю, это следующий шаг, но это точно не будет шаг в сторону обременения торговым сбором социальной сферы.

— Но это касается в том числе торговли лекарствами, а там большая конкуренция между государственными и частными аптеками.

— Если вы имеете в виду ГУП «Столичные аптеки», то он будет платить торговый сбор, как и другие.

— В антикризисном плане Москвы обещана заморозка арендных ставок на помещения для бизнеса.

— Заморозили.

— Заморозили только для малого бизнеса. А остальным?

— У нас около 8000 договоров, или 60%, — с малым бизнесом по минимальной ставке. По остальным никаких изменений не предполагалось.

— Но в плане нет уточнения, что это касается только малого бизнеса…

— План верстался достаточно быстро. Он у нас и так, мне кажется, очень предметный.

«Мы против понижения налогов всем и вся»

— Сейчас обсуждается увеличение потолка по выручке и критерии организаций, подпадающих под упрощенную систему налогообложения. Как вы к этому относитесь?

— Тема действительно обсуждается. Мы здесь чего опасаемся — что при резком повышении планки бизнес начнет более активно использовать форму УСН для оптимизации налогов и будет выпадающий налог на прибыль в первую очередь.

— То есть для вас это прежде всего фискальный вопрос?

— Безусловно. Вообще, когда заходит речь о налогах, все говорят только с позиции бизнеса. Это здорово, что мы научились слышать бизнес, но давайте не забывать про бюджет, за которым стоят миллионы москвичей, получающих пособия, занятые в бюджетном секторе, получающие медицинские услуги, учащихся. Нынешняя ситуация налоговыми инструментами не лечится. Налоговые инструменты применяются, когда кризис циклический. Природа нынешнего кризиса — структурная и институциональная. Бессмысленно обсуждать, что мы сейчас налоги обнулим и все пойдет в рост. Причины ограничений — спросовые, в стоимости денег, неопределенности в экономике и оценке рисков. При этом все телодвижения в сфере налогов могут иметь очень большие фискальные последствия, мы можем разбалансировать региональные бюджеты, и без того находящиеся в сложной ситуации. Я не говорю сейчас о Москве, хотя у нас тоже ситуация не простая. Мы готовы всегда обсуждать точечные вещи, например, каникулы для вновь создаваемых ИП при условии, что мы создадим эффективные механизмы, которые защитят нас от «серых» схем. Отдельным сферам готовы налоги снижать — на днях гостиничному бизнесу предложение сделали, по промышленным компаниям будем дальше двигаться, по льготам. Но мы против фронтального понижения всем и вся — это просто дестабилизирует наш бюджет.

— Как, кстати, складывается ситуация по налоговым поступлениям?

— В первые два месяца [2015 года] она была крайне сложной, поскольку компании предъявили к возврату значительные суммы. Компании, как правило, всегда держат определенный объем переплаты в пользу бюджета, когда цена денег невысока, а когда она вырастает, они минимизируют этот объем, плюс прибыль упала. Честно, в первые два месяца с налогом на прибыль была аховая ситуация. Сейчас она стабилизируется, пошли платежи. Если мы выйдем на те цифры, которые заложены в бюджете, значит, все в общем неплохо.

— В структуре доходной части бюджета больше половины в этом году — НДФЛ. Все прогнозируют снижение доходов в 2015 году. Не ожидаете сокращения поступлений по этому налогу?

— Снижение ожидается в реальных доходах населения, а это чисто статистический показатель, более того, по Москве плохо отражающий реальность. В номинальном выражении все равно ожидаем рост поступлений этого налога.

— Секвестрировать бюджет вы не собираетесь?

— Ни в коем случае, но, безусловно, мы сейчас тотально просматриваем все городские контракты от 3 млн руб., значительную часть снимаем, часть переносим на более поздние сроки.

— Речь об инвестиционных контрактах?

– Нет, обо всех, весь госзаказ. Все, что можно отложить, откладывается до прояснения ситуации с доходами.

— О каком порядке сумм идет речь?

— В год мы закупаем на 600 млрд руб., из них половина — стройки, там своя ситуация, там есть инфляция, поэтому где-то приходится корректировать в плюс. На 300 млрд мы закупаем за городской счет, вот все эти контракты мы и смотрим. Понятно, что по небольшому числу принимаем такие решения, потому что часть уже законтрактована.

— То есть это не сотни миллиардов?

— Нет, не сотни. Но мы же понимаем, что даже если на 10–20 млрд отложить какие-то траты, то это дополнительный вклад в устойчивость бюджета. Плюс работа по сокращению чиновников и далее по подведомственной бюджетной сети — той части, которая выполняет вспомогательные функции, то есть не учит, не лечит, не убирает город. Смотрим, где какие учреждения объединить и за счет этого добиться эффекта.

— Расскажите, как сокращаете чиновников.

— Это к аппарату правительства. Могу сказать, что по нам 10% сократили. В основном управленческие функции поджали.

— На 10% сократили ставки?

— Нет, задача ставилась на 10% сократить число занятых людей. Тяжело было, конфликтно, но задача поставлена, и мы ее решали. Если по ставкам, то более 30% получается.

— Уже решили?

— Часть — уже, часть — в процессе. Очень аккуратно.

— Справляетесь с таким сокращенным штатом?

— Справляемся. Мы с функциональных направлений никого не сняли. Другое дело, что еще задачи появляются. Раньше на межведомственной рабочей группе смотрели на целесообразность контрактов от 100 млн руб., сейчас — от 3 млн. Дополнительно добавилась тема с 223-ФЗ — это тотальный контроль закупок всех наших ГУПов, подведомств и так далее. Но, надеюсь, есть эффект. Например, в ряде случаев оказывается эффективным отказ от аутсорсинга. Раньше экспертизу закупали вовне, а сейчас по всем контрактам свыше 50 млн руб. ее делает отдельный проектный офис в Городском агентстве управления инвестициями.

— Насколько нам известно, вы вовне заказывали у Экономической экспертной группы сценарии развилок по кризису?

— Да.

— Какие там содержатся рекомендации?

— Воздержусь от того, чтобы называть конкретные цифры — это были рабочие материалы, они были нужны, когда мы только входили в кризис. Ключевой для нас была оценка инфляционных процессов. Обычно, когда идет всплеск инфляции, на каком-то этапе рано или поздно она приходит в бюджет через рост НДФЛ, рост прибыли и так далее. Но в ближайший год нам этого не ждать. Достаточно жесткие бюджетные ограничения существуют. Условно, отрабатывали сценарий «минус 50 млрд», «минус 100 млрд» по доходам, где какие маневры сделать, какие проекты отложить. Главное, чтобы не быть неправильно понятым, все это не касается социальных статей бюджета.

— Не называете конкретных прогнозов, потому что они страшные?

— Нет. Страшны же не скачки. Когда перетерпеть недолго — это сложно, но люди легче переносят, чем когда снижение небольшое, но надолго. Ситуация, в которой мы сейчас оказались, будет носить затяжной характер, поэтому мы и идем на системные решения. Это как раз к тому, что только снижением налогов или отменой ограничений мы ничего не добьемся.

— Иностранные инвесторы уходят из города?

— Информации о том, что кто-то уходит, нет. Да, ряд переговоров подвисли, и партнеры взяли паузу на какое-то время. Но мы делаем новые более заманчивые предложения, закон по госгарантиям.

— Какие инвесторы переносят сроки по проектам?

— Не хотелось бы комментировать ход переговоров.

— Как кризис повлиял на проекты ГЧП?

— На днях мы продлили на два месяца прием заявок по железнодорожным переездам. С одной стороны, там есть фактор кризиса, но в большей степени причина в том, что потенциальные инвесторы попросили дополнительно проработать тему взимания платы.

— Вы упомянули о гарантиях инвесторам. Какие риски вы этими гарантиями будете закрывать?

— Изначально тема возникла как раз из переговоров с инвесторами. Когда началась турбулентность, у них возникли такие, с нашей точки зрения, фантомные, опасения: «А если у нас все отберут», — понятно, западная пресса нагоняет жути. Поэтому мы им сказали: «Хорошо, если есть такие вопросы, давайте на городском уровне законом возьмем на город риски». Отсюда и родилась идея этого закона. Изначально он был только для иностранных инвесторов, потом было принято решение не ограничиваться только ими. Сейчас обсуждаем конкретный перечень рисков, что и как прописать.

— О каких рисках идет речь и от чего будет рассчитываться компенсация?

— Риски — это наступление ряда обстоятельств, которые мы прописали как риски, которые взял на себя город. В первую очередь — изъятие собственности, национализация, реквизиции и другие страшные слова, которые в жизни не встречаются, но в головах некоторых инвесторов почему-то возникают. Коммерческие риски мы не будем на себя брать. Упущенную выгоду мы точно никогда не компенсируем. Пока предполагаем брать за основу объем вложенных инвестиций, каким-то образом индексированный. В базовом предложении это индекс-дефлятор. Наверное, индекс инфляции инвесторов не устроит. В том же северном дублере Кутузовского проспекта, где эти риски очень подробно прописаны, режим расторжения по основным долгам — инфляция плюс 3–3,5%. На самом деле я убежден, что нам не придется прибегать к жестким мерам такого рода, и то, что Москва предпринимает в рамках антикризисного плана, поможет всем нам пережить нынешние не самые благоприятные времена с наименьшими потерями.

Споры с участием департамента экономической политики Москвы

Спор о торговых сборах

1 января 2015 года в Налоговый кодекс была внесена новая глава, позволяющая властям городов федерального значения (Москва, Санкт-Петербург, Севастополь) вводить особые платежи для бизнесменов, занимающихся торговлей. Как ожидается, в столице торговые сборы будут введены 1 июля.
Столичные бизнесмены просили власти повременить с введением торговых сборов, указывая на сложную экономическую ситуацию. Однако власти Москвы не включили упоминание об отсрочке в опубликованный в феврале 2015 года антикризисный план.

Теперь бизнесмены рассчитывают найти поддержку на федеральном уровне. Группа депутатов внесла в Госдуму законопроект № 720 930–6, который предусматривает трехлетний мораторий на введение торговых сборов.

Спор о киосках

В конце апреля 2015 года истечет срок договоров на размещение 70% московских киосков. Власти намереваются снести торговые объекты, с тем чтобы вместо прежних киосков, которые предприниматели устанавливали на свои средства, построить новые за счет города и сдавать их бизнесменам на правах аренды.

В Центральном административном округе планируется провести эксперимент по размещению киосков нового типа, намечено строительство 100 объектов. Однако это именно локальный эксперимент, а не полноценное замещение всех уничтожаемых киосков.

По данным Коалиции киоскеров, до конца 2016 года из-за планируемого сноса ларьков работу могут потерять до 50 тыс. человек, занятых в этой сфере.