Глава Башкирии — РБК: «Мы даже не думали о приватизации «Башнефти»
«Мы не будем публично обсуждать наши разногласия»
— Сегодня стало известно, что президент Владимир Путин подписал указ о передаче Башкирии 25,01% «Башнефти», правительству поручено передать республике эти акции в течение двух месяцев. Есть ли у вас понимание, когда завершится этот процесс? Успеет ли республика стать акционером нефтяной компании до собрания акционеров 30 июня?
— Алгоритм работы выстроен так, чтобы успеть к собранию акционеров, чтобы получить решения о причитающихся республике дивидендах, и получить их в августе-сентябре. Нам нужны эти деньги для того, чтобы заместить расходы, которые осуществлял благотворительный фонд «Урал».
— О какой сумме идет речь?
— Дивиденды были объявлены — примерно 20 млрд руб. Если 25% акций будет у нас, легко посчитать, что это 5 млрд руб.
— Это полностью покроет то, что вы получали от фонда «Урал»?
— Не полностью. Это покроет примерно 2/3 потребностей. А недостающую часть поможет дофинансировать «Башнефть». В этом году, по крайней мере, это будет так.
— А как это будет оформлено? Как социальная нагрузка бизнеса?
— У «Башнефти» большая благотворительная программа, независимо от того, является ли Башкирия ее акционером или нет. Эту нагрузку «Башнефть» не собиралась сбрасывать. Часть ресурсов будет направлена на это, в том числе для того, чтобы помочь нам реализовать проекты, которые вел фонд «Урал».
— Это значит, что «Башнефть» перечислит республике еще около 2,5 млрд руб. дополнительно?
— Да, где-то около этого.
— А раньше, когда акционером «Башнефти» была АФК «Система», компания разве не меньше тратила на благотворительность в Башкирии?
— Суммы были от 1 млрд до 2,5 млрд руб. «Башнефть» никогда, вообще говоря, на республике не экономила — и когда была республиканской госкомпанией, и когда была частной, и теперь, когда опять стала государственной. В прошлом году «Башнефть» дала в казну 20 млрд руб. налогов и акцизов. Бюджет республики — 100 млрд руб. Легко подсчитать долю компании — 1/5.
— Потребуется ли что-то взамен от региона за передачу 25% «Башнефти»? Эти акции вы получаете безвозмездно от РФ?
— Безвозмездно.
— В начале года руководитель Росимущества Ольга Дергунова говорила, что готовится акционерное соглашение между федеральными властями и Башкирией по управлению «Башнефтью», чтобы не возникало конфликтов.
— Мы договариваемся о том, что будем голосовать консолидированно, будем вырабатывать общую точку зрения. Мы не будем публично обсуждать наши разногласия. Это все мы прописываем [в том числе в акционерном соглашении].
— А соглашение уже готово?
— Да, контуры этого соглашения готовы.
— Но ведь это не очень связанные вещи — передача акций Башкирии и подготовка акционерного соглашения?
— Да, формализация [вопроса с передачей акций] идет в правительстве и в администрации президента. А акционерным соглашением занимаются Росимущество, Минэнерго РФ, и наше Минземимущество. Документ будет подписан после того, как республика станет акционером «Башнефти».
— У Башкирии уже есть два человека в совете директоров «Башнефти». Один из них возглавляет комитет по финансам. Рассчитывает ли республика на какие-то дополнительные права и полномочия в компании после оформления своей доли?
— Нам этого достаточно. [Помимо двух мест в совете директоров «Башнефти»], наши представители — один, максимум, два человека — будут в рабочих группах при различных комитетах «Башнефти» — по охране окружающей среды (для нас это принципиально), по вопросам социальной поддержки, благотворительности, взаимодействия с общественностью. В эти рабочие группы входят не только члены совета директоров, но и сторонние эксперты.
— Почему вы решили не входить в совет директоров «Башнефти» лично, а делегировали туда руководителя Минземимущества и своего первого заместителя в правительстве Башкирии Рустэма Марданова?
— Мне это [входить в совет директоров «Башнефти»] не нужно. Рустэм Марданов — очень подготовленный человек, хорошо знающий финансы, прекрасно ориентирующийся в деловой сфере, очень надежный, ответственный и честный человек. Он долгие годы возглавлял Нацбанк Башкирии (в 2002–2013 годах) и считался одним из лучших в этой системе.
— А каковы дальнейшие планы Башкирии на 25% «Башнефти»? Будете приватизировать в более далекой перспективе, когда наладится ситуация на рынке?
— Мы об этом не думали. И даже разговоров таких не вели и не ведем. Если что-то будет происходить на этом направлении, конечно, будем принимать решения, исходя из общей позиции с федеральным правительством. Нам не надо нарушать сложившееся взаимодействие.
— То есть у вас нет идеи в случае большой «дыры» в бюджете срочно продать долю в «Башнефти»?
— Нет. У нас есть пакеты акций еще нескольких значимых предприятий. Было достаточно много предложений по продаже, но мы считаем, что сейчас не время для такого рода сделок, потому что цена этих активов существенно ниже, чем она будет через три или пять лет. Мы никуда не торопимся.
В своей обычной практике, в своей работе мы демонстрируем надежность и стабильность, у нас нет больших обязательств, — всего 23 млрд руб. долгов, из них 7,7 млрд руб. — это бюджетные кредиты, которые пролонгированы до 2030 года. Кроме того, мы — качественные заемщики, у нас много предложений по кредитам. Но мы на это почти не реагируем. У нас устойчивая финансовая ситуация.
До недавнего времени во всех международных рейтинговых агентствах мы имели очень приличные позиции. И даже, когда началось снижение рейтинга России, на одном из этапов наш рейтинг равнялся рейтингу страны. Вообще говоря, это не характерно для регионов. С точки зрения финансовой устойчивости, бюджетной устойчивости, мы в «зеленой зоне», постоянно попадаем в список 15 лучших регионов России с точки зрения управления региональными финансами.
— Вы назвали сроки возможной приватизации республиканских активов — 3–5 лет. Стоит ли это понимать так, что через это время вы вернетесь к вопросу о приватизации «Башнефти»?
— В жизни может быть все, отрицать ничего нельзя. Принцип «никогда не говори «никогда» действует. Но сегодня такого плана нет. Мы реализовывали пакеты [акций предприятий] в 2012 и 2013 году. Кстати говоря, неплохо.
— В Башкирии прошло несколько форумов в рамках председательства России в ШОС и БРИКС, в ходе которых вы говорили о новых совместных проектах с Китаем и Индией, но ни слова о европейских партнерах. Это связано с санкциями? Как они повлияли на действующие контракты?
— До санкций у нас строился один крупный деревоперерабатывающий завод. Инвестор — австрийская компания «Кроношпан» — завершает строительство, в июне. Максимум в июле это предприятие по производству ДСП будет запущено. Безусловно, мы много раз обсуждали [с этой компанией] в том числе санкционную политику, которую Запад осуществляет по отношению к нашей стране. Он [инвестор] противник этих санкций и сторонник нашей страны. Его никто не может поколебать в этом.
У нас также реализуется долгоиграющий проект по строительству завода гидротурбин. Мы его начинали с компанией Alstom, затем она была перепродана General Electric (GE). С этого момента что-то затормозилось, хотя отрицания тоже нет — представители GE говорят, что заинтересованы в строительстве этого предприятия, но сейчас им надо понять, что такое Alstom, как дальше двигаться и как работать в этом направлении в гидроэнергетике.
У нас было несколько проектов по строительному бизнесу — сухая штукатурка, в частности компания Saint Gobain. Они как были, так и есть.
Таким образом, глобально ничего не произошло. Другое дело, что не было и большой очереди из инвесторов, прежде всего зарубежных. Наши (российские) инвесторы как работали, так и работают. Более того, мы с двадцатых мест вошли в десятку по объему инвестиций — мы десятые в Российской Федерации, а если не считать Москву, Питер, нефтедобывающие регионы, Сочи и Казань, где были крупные спортивные события, то мы в пятерке регионов по инвестициям (российским и иностранным).
Сейчас, мы активно работаем с Китаем, у нас есть ряд проектов и с западными странами. Нельзя сказать, что они приезжают и говорят: «Санкции, ничего строить не будем». Очень сдержанный разговор, мы не обсуждаем политические темы, мы говорим о бизнесе. Нам нужны рабочие места, производство. Сегодня мы ведем переговоры и в области машиностроения, и по производству медицинского оборудования, и по фармацевтике есть предложения. Инвестиционный цикл длителен, это четыре-пять лет — от идеи до выпуска продукции. Мы понимаем, что процесс не останавливается.
— Но неужели не было случаев, когда западные инвесторы уходили из Башкирии из-за общего охлаждения отношений между Россией и Западом?
— Те, с кем я общаюсь, ни разу такого не говорили.
— То есть Китай и Индия не замещают западных инвесторов, а дополняют?
— Это все идет плюсом. Китай проявляет большой интерес к строительству и производству техники для нефтедобычи, самоходных механизмов, а также к инфраструктурным проектам — строительству дорог. От Китая много интересных предложений. Но, это процесс. Проведены первые переговоры по 10-12 проектам, два-три из них уже на этапе непосредственного проектирования, прохождения экспертиз, поиска площадки и т.д. Я думаю реально до конца 2015 года, максимум в 2016 году мы стартуем по двум-трем российско-китайским проектам. Это металлургический завод (50/50 с нашим башкирским бизнесом), завод по производству буровых установок (тоже в контакте с башкирской нефтесервисной компанией «Таргин») и торгово-офисно-гостинично-развлекательный центр под крышей на примерно 300–400 тыс. кв. м. Китай также проявляет интерес к нашему сельскому хозяйству, им нужно молоко, а мы № 1 в России по производству молока.
— А давно Башкирия стала № 1 по производству молока?
— Мы все время в конкурентной борьбе с Татарстаном, опережаем друг друга в иные годы совсем немного. Точнее, мы идем ноздря в ноздрю. По итогам 2014 года мы произвели чуть больше — около 1,85 млн т. Дальше идут Татарстан (1,8 млн т) и Краснодар (1,3 млн т).
— В 2012 году вы говорили, что, из-за того что «Башнефть» выделяет нефтесервисные компании в отдельные независимые структуры и продает их, есть опасность социальной напряженности.
— Она была и существует. Мы в основном справились с этой ситуацией, сформировали дополнительные рабочие места, которые, конечно, не заместили всего того, что исчезло на больших нефтепромысловых проектах.
— Но «Башнефть» же боролась за эффективность.
— Они боролись за эффективность, а мы — за рабочие места и социальную справедливость. Конечно, значительная часть людей пострадала, некоторые из них сейчас ездят на северные территории — на месторождения «Башнефти» [например, Требса и Титова] и других компаний. Сейчас мы с новой государственной «Башнефтью» говорим о том, что в будущем нам такие эксперименты не нужны. «Башнефть» уже фактически оптимизирована, и, если есть возможность, мы будем загружать нефтесервисные компании республики.
— Какая часть сотрудников «Башнефти» приходится на жителей Башкирии?
— Из примерно 30 тыс. сотрудников на жителей Башкирии приходится 25 тыс. человек.
— Есть ли у вас цель увеличить число жителей республики, работающих на «Башнефть»?
— «Башнефть» — это не только добыча нефти и нефтепереработка, это еще нефтехимия. Мы говорим о том, что обязательно надо развивать компанию в этом направлении. Еще 20 лет назад это была крупнейшая нефтехимическая компания, и у нее были подразделения и целый нефтеперерабатывающий завод с уклоном в нефтехимию. Для нас очень важно восстановить эти компетенции, лидерские позиции в современной российской нефтехимии. Сегодня лидер — «Сибур», он строит в Тобольске и у нас [в Башкирии] представлен. Сейчас, кстати, идет разговор о том, чтобы заключить долгосрочный контракт между «Башнефтью» и «Сибуром» на поставку сырья (параксилола) — то, о чем не удавалось договориться долгие годы при предыдущем руководстве [собственнике] «Башнефти». Нас это радует, потому что «Сибур» тут же на территории республики начнет наращивать мощности по производству полиэтилентерефталата (ПЭТФ). Хотя сейчас, конечно, пытаются побороть тему пива и других напитков в пластиковых бутылках. Борьба идет серьезная. Если уходит пластиковая бутылка, республика теряет в налогах около 4 млрд руб. [в год]. Кто их заместит?
— У «Башнефти» был план продать нефтехимический комплекс «Системе». Но когда началось дело «Башнефти» и стало понятно, что государство конфискует акции нефтяной компании, АФК отказалась от этой сделки. Сейчас это разве не два отдельных предприятия?
— Нет. В советское время они были построены как единый комплекс, их соединяла сырьевая труба. Вообще весь нефтехимический и нефтеперерабатывающий комплекс Башкирии, Татарстана, Самарской области и частично Перми работал как единое целое. Это был настоящий кластер, и он работал достаточно эффективно с точки зрения производства всей линейки нефтехимической и химической продукции, в том числе малотоннажной и очень нужной при производстве смазочных и охлаждающих жидкостей, масел для автомобилей, ингредиентов для производства моющих средств и т.д. Все это было, сейчас этого нет — все импортное. Катализаторное производство было замечательное, тоже его не стало. Если мы говорим о настоящем и качественном импортозамещении, то вот, пожалуйста, большие корпорации, займитесь этим.
— Так не проще ли это все продать «Сибуру»?
— «Уфаоргсинтез» им не нужен. Им нужно сырье, которое производят основные нефтеперерабатывающие заводы.
— Что мешало раньше договориться с «Сибуром», когда «Башнефть» принадлежала «Системе»?
— Субъективизм. Это одна из проблем современной рыночной экономики. Если вдруг кто-то кому-то не понравился, кто-то на кого-то не так посмотрел или рассказал не тот анекдот, то поставки сырья не будет, даже если предприятия через забор находятся.
— А когда планируете подписать это соглашение?
— Этим занимается менеджмент. Возможно, этот вопрос рассмотрят на годовом собрании акционеров.
— Нам рассказали, что несколько менеджеров пожаловались в Минэнерго, Генпрокуратуру и другие федеральные структуры, а также правительству Башкирии на руководство «Башнефти», обвинив его в коррупции.
— Это письмо анонимное. Я его читал, но обсуждать его и говорить о фактуре, которая там приведена, нет смысла. Безусловно, началась, а может быть, продолжается борьба за управление этой компанией. Компания большая, с оборотом более 600 млрд руб. Анонимные письма пишут и на президента компании, и на других руководителей.
— А если по существу, вас устраивает нынешнее руководство «Башнефти» во главе с Александром Корсиком?
— Да, я работаю достаточно тесно с президентом компании, знаю вице-президентов. Это вполне достойные и адекватные люди, понимающие, кто они и зачем они. Я разделяю их точку зрения: компания должна быть современной, успешной, наращивать капитализацию, получать дополнительные доходы и работать в интересах акционеров. Поэтому когда спрашивают: «А вы еще будете грузить «Башнефть» дополнительными социальными обязательствами? Еще миллиардик и еще миллиардик?», я отвечаю: «Нет». Намного важнее для нас, чтобы компания была устойчивой и конкурентоспособной. А все остальное — вторично. Если появится дополнительная прибыль и от этой прибыли маленький кусочек достанется республике, мы не откажемся. Но такого, как было в нулевые годы, когда компания еще была башкирской и бесплатно давала топливо, удобрения, закрывала многие социальные вопросы, этого уже не будет.
— А то, что «Башнефть» не обрадовала инвесторов объемом дивидендов…
— Это закреплено законодательством — не менее 25%.
— Но раньше компания, как правило, платила значительно больше.
— Как будущих акционеров, нас это не расстраивает. Нам не нужно больше того, чем было суммарно в виде выплат от благотворительного фонда «Урал» и «Башнефти» [социальных выплат]. Незаработанные деньги развращают, надо самим зарабатывать.
Дело «Башнефти»
— «Дело «Башнефти», которое стало одним из главных событий второй половины прошлого года, напугало многих инвесторов. Вас называли одним из инициаторов проверки приватизации этой нефтяной компании. Правда ли, что вы обращались к федеральным властям с такой просьбой?
— Безусловно, меня, как жителя республики, интересовала эта история, но реально, конечно же, были включены совсем другие силы.
— Это «Роснефть»?
— Ничего не могу сказать по этому поводу, я не в курсе.
— Но вы писали президенту Путину?
— Я просил Владимира Владимировича о том, чтобы часть «Башнефти» была передана республике, это письмо опубликовано. Огромное спасибо президенту за то, что он поддержал нас в этом чрезвычайно важном для Башкортостана вопросе.
— Когда вы узнали про проверку приватизации?
— В феврале 2014 года из СМИ, когда бывший сенатор от Башкирии Игорь Изместьев начал давать показания.
— А как вы можете объяснить то, что прошло столько времени с момента приватизации до пересмотра ее итогов? Не считаете ли вы это плохим обстоятельством для инвестклимата в России в целом?
— Я не считаю, что это плохой сигнал для инвестклимата. Более того, это как раз возвращение истории в честное правовое поле. Ни для кого не было секретом, что приватизация «Башнефти» проходила с известными отклонениями от нормы, сегодня ситуация вернулась в исходное состояние. И я считаю, что для инвесторов в данном случае это сигнал следующий: работайте честно, пожалуйста. Поскольку я не участвовал в приватизации, то не могу и ответить на вопрос, почему так долго это было [пересмотр приватизации].
— Вы же общаетесь с инвесторами. Они не жалуются?
— Нет. Многие восприняли этот процесс как восстановление попранной справедливости.
— То есть нет озабоченности за свои инвестиции у инвесторов?
— Если все сделано правильно и нормально, то озабоченности нет. Кстати, когда я говорю с иностранцами, они тоже не высказывают ничего такого, они, наоборот, говорят: «Компания пришла в нормальное состояние». И если будет следующая приватизация, то она уже пройдет по честным правилам.
А что касается основного владельца АФК «Система» Владимира Евтушенкова, то в данной ситуации он поступил правильно. Он не открыл войну. Он нормально среагировал, как умный человек, не довел эту ситуацию до абсурда, а, реально оценив все за и против, принял правильное решение, не подав апелляцию на решение арбитражного суда об изъятии акций «Башнефти» в пользу государства.
— А вы с ним встречались по этому поводу?
— Да, но за исключением того времени, когда он был дома [под домашним арестом]. Мы встречались по рабочим вопросам, но не говорили о глобальных вещах — будет у «Системы» «Башнефть» или нет.
О политике
— Согласно последнему рейтингу выживаемости губернаторов, который составляют политологи Минченко и Виноградов, уровень политической конкуренции в Башкирии сильно снизился. Как вы относитесь к подобным заявлениям и заключениям экспертов?
— У нас политическая конкуренция не больше и не меньше, чем в остальных регионах страны. Мы в этом отношении вполне умеренные «середняки».
— А то, что на выборах вы набрали больше 80%...
— Это был 14-й результат в России, когда избирались 30 глав регионов.
— Как долго вы еще думаете возглавлять республику? Собираетесь на следующий срок?
— Надо доработать срок, а дальше время покажет. Я ведь уже зрелый человек. Я не из тех, кто любыми способами будет цепляться за власть. Я самодостаточен, у меня есть семья, внуки, любимые книги. Я увлекаюсь историей и музыкой.
— То есть на новый срок не пойдете?
— Я об этом не думаю. Я знаю, что к выборам готовятся оппоненты, уже запущен новый электоральный цикл, копятся силы, средства и компромат и т.д. Но это обычная ситуация, я отношусь к этому совершенно спокойно. Еще года не прошло с предыдущих выборов, рано думать о новых. Для нас главная задача — нормально провести саммиты ШОС и БРИКС, форум «Россия — Казахстан» и другие крупные мероприятия, в том числе спортивные, которые планируются в 2016 и 2017 годах, сохранить финансовую устойчивость, работать над повышением качества жизни. После этого можно будет принимать решение.
— А какая ваша любимая книга?
— Я просматриваю все современные издания…
— Виктора Пелевина и Людмилу Улицкую?
— И это тоже. Тем более Людмила Улицкая родилась в Башкирии. Так же, как Владимир Спиваков, Сергей Довлатов, Инна Чурикова и многие другие известные в стране люди.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
