Глава «Северстали» — РБК: «Все немножко расслабились из-за коронавируса»
Про коронавирус и рост цен на сталь
Про рост НДПИ в три раза и меры господдержки
Контракты с «Газпромом» и «Роснефтью»
Партнерства с «Роснано», итальянской Tenaris и трейдерами
Реакция «Северстали» на протекционистские меры в Европе и США
Про рост цен на сталь и коронавирус
— Как вы можете объяснить резкий рост мировых цен на сталь? Как долго продлится этот тренд?
— Действительно, цены сделали рывок — они находятся почти на десятилетних максимумах. Сошлись несколько факторов: неплохой спрос в Китае, остающиеся на высоких уровнях цены на сырье, низкие складские запасы на фоне того, что были ожидания новых полных локдаунов, которых повсеместно не случилось. Еще беспрецедентно низкие банковские ставки по депозитам (кстати, для России это тоже справедливо). С учетом девальвации людям ничего не остается, как вкладываться в покупки — жилье, автомобили, бытовую технику, что логичным образом приводит к росту спроса (а значит, и цен) на сталь.
Полагаю, что дефицит на рынке стали будет разгонять цены вверх еще какое-то время. Но рано или поздно должна наступить балансировка: закончится «отложенный спрос», предложение отреагирует на рост цен. Скорее всего, на горизонте трех месяцев это произойдет.
— Недавно российские производители труб предложили ввести экспортные пошлины на лом. Насколько оправданно это предложение? Действительно ли есть нехватка лома в России?
— Ситуация действительно непростая. Металлургия испытывают серьезную нехватку лома черных металлов. Зимние запасы сформированы не в полном объеме у многих компаний. Нехватка металлолома уже спровоцировала рост цен на лом более чем на 25% в течение осени, при этом цены продолжают расти. Любые меры правительства, ограничивающие вывоз лома на экспорт, могли бы способствовать стабилизации ситуации. Кстати, в этом контексте наше решение о продаже электросталелитейного завода в Балаково в прошлом году выглядит особенно оправданно.
— Как пандемия изменила вашу работу?
— Легче всего приспособились к новым обстоятельствам те бизнесы, которые начали меняться раньше, — в сфере цифровизации, работе с клиентами, применяя гибкие подходы в работе, в том числе agile. Например, мы в течение нескольких дней смогли организовать удаленную работу более 7 тыс. сотрудников без потери эффективности благодаря тому, что давно занимаемся диджитализацией. Производственный персонал на ЧерМК (Череповецкий металлургический комбинат. — РБК) освоил дистанционную пусконаладку оборудования, когда столкнулся с тем, что к нам для этого не могут приезжать зарубежные подрядчики. Когда мы увидели на рынке недостаток средств индивидуальной защиты, то, не побоявшись непрофильного проекта, закупили линию по производству около 600 тыс. респираторов в месяц.
Изменения [из-за коронавируса], конечно, есть, но мне они кажутся логичным продолжением и усилением той гибкости принятия решений, над которыми мы работали ранее.
— Какой период пандемии для вас был наиболее тяжелый? Сколько вы потратили на борьбу с вирусом?
— Самый тяжелый период был в начале пандемии. Никто не понимал, что это за вирус, как с ним бороться, как он скажется на безопасности сотрудников, на наших клиентах, как отреагирует рынок. Были тревожные сигналы, одним из них для нас стала приостановка объектов стройки в Москве и Московской области — это наш основной рынок.
Но, с моей точки зрения, мы достаточно эффективно отреагировали. Оперативно организовали штаб по борьбе с коронавирусом. Он, кстати, есть и сейчас, я им руковожу.
За десять месяцев 2020 года компания «Северсталь» потратила на это примерно $20 млн. Существенная часть этих расходов пошла на единовременную выплату сотрудникам (по 10 тыс. руб. в сложный период пандемии). Деньги также пошли на закупку средств индивидуальной защиты, дезинфекцию, организацию автотранспорта, перевозок и многое другое.
Что такое «Северсталь»
«Северсталь» — вертикально интегрированная горнодобывающая и металлургическая компания, ее флагманским активом является Череповецкий металлургический комбинат. Почти 100% производственных активов холдинга находятся в России, но у него есть дистрибуционная сеть в Европе (в Латвии и Польше).
В 2019 году компания произвела 11,85 млн т стали. Консолидированная выручка — $8,157 млрд, EBITDA — $2,85 млрд, чистая прибыль — $1,767 млрд. 77,02% «Северстали» принадлежат Алексею Мордашову, акции компании торгуются на биржах Лондона и Москвы. 15 декабря ее капитализация на Московской бирже составила 1,07 трлн руб.
— Сейчас насколько сильно вам приходится вкладываться в поддержку регионов?
— Мы по-прежнему участвуем в региональных штабах и комиссиях. Но сейчас ситуация существенно изменилась, стало больше предсказуемости и уверенности в том, что все гораздо лучше управляется, чем в апреле.
Увеличились медицинские мощности как государственных, так и частных клиник. Уже нет дефицита в лекарствах и средствах индивидуальной защиты. Все наши регионы обеспечены медицинским оборудованием — таким как аппараты искусственной вентиляции легких. К тому же стали более эффективны протоколы лечения.
Но поддержку мы продолжаем там, где это необходимо, прежде всего поддерживаем медицинские учреждения.
— Недавно больницы в регионах столкнулись с дефицитом медицинского кислорода, необходимого для ИВЛ, и Минпромторг просил металлургов переориентировать свои мощности на его производство. Вы откликнулись?
— У нас функция по производству технического кислорода, который мы используем в производстве стали, работает на аутсорсинге — в рамках совместного предприятия с французской Air Liquidе, которая занимается продуктами разделения воздуха. Насколько мне известно, они сейчас в сотрудничестве с Минпромторгом активно вовлечены в вопрос медикализации технического кислорода и находятся в процессе получения лицензии.
— Связываете ли рост показателей заболеваемости с тем, что люди просто устали от ограничений и перестали соблюдать правила безопасности?
— Люди уже понимают, что это за коронавирус, его тяжесть и последствия. Но при этом, похоже, немножко расслабились. Во всех регионах нашего присутствия мы видим системные нарушения требований по ношению средств индивидуальной защиты и соблюдению социальной дистанции. Поэтому мы ужесточили у себя на предприятии меры по соблюдению этих правил и включили их в так называемые ключевые правила безопасности организации, нарушение которых жестко карается вплоть до увольнения. Первый раз сотрудник, который не надел респиратор или носит его на подбородке, получит предупреждение, второй раз — финансовое взыскание, третий раз — увольнение. Пока таких случаев не очень много.
— Будете устраивать обязательную вакцинацию от коронавируса, когда российскую вакцину сертифицируют?
— Вакцинация от гриппа у нас является добровольной. Мы, как работодатель, будем создавать все необходимые условия, включая разъяснительную работу и доступность медицинской услуги, чтобы наши сотрудники могли вакцинироваться [от коронавируса], как только станет доступна безопасная вакцина с доказанной эффективностью. Делать это обязательным я пока не готов, это личное дело каждого сотрудника.
— Вы сами участвуете в тестировании вакцины?
— Лично я пока не участвую в эксперименте и не планирую принимать в нем участие по ряду соображений. Подчеркну — речь идет об этапе эксперимента.
Новые налоги, дивиденды и меры господдержки
— Какое будет влияние пандемии на финансовые показатели «Северстали»? Не скажется ли это на ваших дивидендах?
— Влияние, безусловно, будет. И мы видим, что объем потребления стали в России будет ниже, чем в 2019 году, по нашим оценкам, примерно на 5,7%. Но стройка восстановилась. Этому помогли государственные программы, в том числе связанные с льготной ипотекой, и продолжение реализации национальных проектов.
Пандемия не сказалась на нашей финансовой устойчивости. По итогам третьего квартала 2020 года компания продемонстрировала рентабельность [по EBITDA] в 35%, это всего лишь на два процентных пункта ниже, чем в 2019 году. Поэтому мы сохраняем нашу дивидендную политику, выплачиваем 100% денежного потока и более при сохранении показателя долговой нагрузки меньше единицы (на конец третьего квартала 2020 года — 0,77 от показателя EBITDA).
— Недавно Минфин предложил втрое повысить ставки налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) для горнодобывающих компаний. Как это повлияет на показатели компании?
— Это негативно повлияет на инвестиционные программы горнодобывающих предприятий компании и на финансовые результаты холдинговой компании. Нельзя сказать, что критичным образом, но существенно. Повышение ставки налога втрое поставит под вопрос реализацию целого ряда инвестиционных проектов наших ресурсных активов. Конечно, если не будут внесены поправки в закон, защищающие растущие проекты.
— Каких именно проектов?
— Это касается и «Воркутаугля», и Яковлевского горно-обогатительного комбината (инвестпрограмма составляет 27 млрд руб. для увеличения объема производства железной руды с 800 тыс. до 5 млн т в 2023 году), и Оленегорского комбината, и «Карельского окатыша». Сейчас прорабатывается несколько способов защитить новые растущие проекты, требующие значительных инвестиций. Один из них — заключение соглашений о защите капиталовложений (СЗПК) и освобождение от действия новой ставки НДПИ для проектов, где добыча растет больше чем на 10% в год. Пока решений о том, как будет выглядеть механизм защиты растущих инвестиционных проектов, нет, и неясно, какие из наших проектов смогут быть реализованы в новых реалиях, я не готов озвучить сумму прогнозируемых потерь.
— По каким проектам вы планируете соглашения в рамках СЗПК? И как в целом относитесь к новому инвестиционному трежиму?
— До возникновения этой инициативы [о повышении НДПИ] «Северсталь» не планировала обращаться за какими-то мерами господдержки инвестиционных проектов, потому что мы были и остаемся уверенными в собственной финансовой устойчивости и способности реализовать все наши инвестиционные программы. Но, поскольку возникла дополнительная финансовая нагрузка, мы стали работать над включением в СЗПК ряда тех добычных проектов в Яковлево, Оленегорске и Костомукше, о которых мы с вами говорили выше. Думаю, что в 2021 году мы заключим такие соглашения [с правительством].
В целом в России достаточно остро стоит вопрос о защите капиталовложений, поэтому, конечно, эти меры мы поддерживаем. Важно, чтобы они были понятными и действительно приносили ценность бизнесу.
Пять фактов об Александре Шевелеве
Окончил Вологодскую молочно-хозяйственную академию по специальности «инженер-механик», второе образование — Санкт-Петербургский государственный технологический институт по специальности «экономист-менеджер». Имеет степень МВА бизнес-школы британского Университета Нортумбрия.
Начал карьеру на Череповецком сталепрокатном заводе (входит в метизное подразделение «Северстали») в 1997 году, устроившись слесарем-ремонтником в ремонтно-инструментальный цех. В 2002 году был назначен директором по техническому обеспечению завода, а в 2012 году — его исполнительным директором.
В 2012-м стал первым заместителем мэра Череповца, а в июне 2013 года — заместителем губернатора Вологодской области.
В июле 2013 года Шевелев вернулся в компанию в качестве гендиректора компании «Северсталь-метиз».
Гендиректором «Северстали» Шевелева назначили в декабре 2016 года.
Взаимоотношения с ключевыми клиентами
— Один из крупнейших клиентов «Северстали» — «Газпром», который в последнее время стал меньше строить крупных газопроводов. Насколько вы ощутили падение спроса и куда перенаправили поставки? Какой у вас прогноз по рынку труб большого диаметра (ТБД) на 2020 год и ближайшие пять лет?
— Спрос на трубы серьезно зависит от инвестиционных программ наших ключевых клиентов. Конечно, «Газпром» является крупнейшим клиентом, но у нас есть заказы НОВАТЭКа, «Транснефти», «Роснефти». Загрузка нашего трубного подразделения в 2020 году не была полной из-за снижения рыночного спроса, в моменте она была снижена на 30–50%.
Но стан-5000, который производит полуфабрикат для производства труб, был постоянно загружен. Для нас было более экономически оправданно продавать толстый лист для машиностроения и ветроэнергетики, чем ждать заказы на трубы. К тому же мы перенаправили часть своих объемов по выпуску ТБД на экспортные рынки. Например, в Египет — для строительства олимпийского стадиона, совершенно не традиционного для нас назначения. Мы даже поставили в ноябре небольшой объем труб в США.
С учетом наших экспортных планов и того, что наш Ижорский трубный завод выиграл тендер на поставку 320 тыс. т ТБД для «Газпрома», мы видим, что сможем обеспечить практически 100-процентную загрузку производственных мощностей в 2021 году.
— Какую долю выручки в дальнейшем займет экспорт?
— Это зависит от спроса внутри страны. Считаем, что мы могли бы до половины своей загрузки в перспективе обеспечивать экспортными продажами. Причем это могут быть не только традиционные потребители труб большого диаметра.
— Как вы относитесь к консолидации на рынке, которая проявляется в объединении ЧТПЗ и подмосковного завода ЗТЗ? Будете участвовать?
— Интересно, чем это все закончится, потому что время высокой волатильности — это всегда время больших перемен и глобальных сдвигов. Сегодня наблюдаем, что участники рынка ведут разнонаправленные переговоры по целому ряду активов. Наш M&A, конечно, в каких-то переговорах участвует, изучаем для себя возможности. Но пока нет никаких активных действий и решений с нашей стороны.
— Недавно глава «Роснефти» Игорь Сечин заявил, что судоверфи «Звезда» на Дальнем Востоке нужен новый металлургический завод, хотя раньше она покупала стальной лист на действующих заводах. Считаете ли вы это оправданным?
— Мне сложно давать оценки по оправданности проекта, могу лишь сказать, что мы являемся сторонниками дисциплины мощностей. На Дальнем Востоке не очень большой спрос. Это нужно принимать в расчет. Нужно дополнительно изучать, может ли он [новый завод] дестабилизировать рынок.
В России уже есть заводы, которые способны производить стальной лист, нужный «Звезде», и «Северсталь» — один из них. Мы производим, поставляем лист со специальными требованиями, в том числе для «Звезды». Изначально были логистические сложности. Лист такой ширины просто трудно возить железнодорожным транспортом. Но наши специалисты эту задачу успешно решили — лист был доставлен, и, насколько я знаю, заказчик остался доволен. Поэтому мы готовы и далее обеспечивать «Звезду» нашим листом. В зависимости от сортамента (марки стали и формата листов) доля транспортного тарифа в наших поставках составляла от 11,3 до 17,5% от стоимости.
Партнерства «Северстали» и инвестиции в новые материалы
— В конце ноября основной владелец «Северстали» Алексей Мордашов сказал, что запуск СП с итальянской Tenaris по строительству завода сварных труб нефтяного сортамента в Сургуте откладывается из-за ситуации на нефтяном рынке. На какой срок строительство будет перенесено?
— Мы считаем, что это не будет какой-то длительный период времени. Недавно мы обсуждали этот проект с нашими партнерами и договорились следующие переговоры провести через пару месяцев. Пока что мы закончили первую фазу, получив разрешение на строительство, и готовы в любой момент продолжить работы. Мы видим снижение спроса на такие трубы, но верим, что рынок таких труб перспективен.
— Как пандемия и вызванный ею кризис повлияли на ваш другой крупный совместный проект — с «Роснано» и компанией Windar — по строительству башен ветрогенераторов?
— Благодаря тому что усиливаются требования к «зеленой» энергетике, мы видим очень хороший спрос на нашу продукцию. Завод, запущенный в Ростовской области два года назад совместно с надежными партнерами «Роснано» и Windar, показывает очень хороший результат. По итогам 2020 года на этом предприятии будет изготовлено 145 башен для российских проектов ветрогенераций против 95 в 2019 году. В этом году мы получили еще квалификацию официального поставщика башен для ветроустановок Siemens. Таким образом, у нас есть возможность выхода и на экспортный рынок.
— «Северсталь» планирует инвестировать в материалы будущего, например в композиты?
— Мы очень широко смотрим на все материалы — сталь является нашим базовым продуктом, но не ограничением. Видим запрос у наших клиентов на различные решения, которые иногда правильнее комбинировать со сталью.
«Северсталь» в мае 2018 года создала венчурный фонд Severstal Ventures, с тех пор он инвестировал около $25 млн в несколько проектов. В рамках этого фонда мы инвестировали в компанию Airborne, которая разрабатывает роботизированные платформы для производства как раз композитных деталей.
Сама «Северсталь» уже покупает на рынке материалы, которые не производит, чтобы предоставить готовое решение. Недавно у нашего постоянного европейского клиента, который покупает сталь, появилась потребность в алюминии. Ему удобнее закупить у нас металл комплексно — с учетом привычных для него сервисов и процедур, которые мы предлагаем.
— То есть вы будете продавать не только сталь?
— Совершенно верно. Мы хотим стать лидером металлургии будущего, что требует от компании удовлетворять потребности своего клиента. Но сталь уже является материалом будущего: при ее производстве выбросы CO2 от двух до восьми раз ниже, чем при производстве алюминия, композитов и пластика.
— Нужны ли вам трейдеры, если вы можете напрямую работать с клиентами?
— Конечно, глубоко понимать потребности своего клиента можно только тогда, когда ты напрямую с ним работаешь. В этом смысле нужны прямые отношения поставщика с потребителем, мы идем по этому пути. Конечно, трейдинг будет меняться. Мы предлагаем трейдинговым компаниям стать нашими партнерами.
— Эти партнерства могут включать покупку доли в таких трейдерах?
— Все зависит от целесообразности и готовности. Мы обсуждаем разные механизмы взаимодействия, это могут быть и партнерства, и такие возможности [покупка акций трейдеров] тоже могут быть. Но в ближайшее время мы не планируем похожих сделок и решений.
Новые экспортные пошлины и другие ограничения для российских компаний
— Рост протекционистских мер за рубежом, особенно в Европе и США, наблюдается уже долгое время. Как к этому относитесь? Скоро истекают квоты на поставку российского проката в Европу. Ждете, что их продлят или же вместо них введут пошлины?
— Если эти меры соответствуют закону и требованиям ВТО, то относимся к ним спокойно. Но сейчас не всегда так происходит. Например, квоты в Европе были введены неправомерно, с нашей точки зрения. Мы доказали, что у «Северстали» не было никаких антидемпинговых продаж. Если будет пересмотр мер в отношении российских производителей, мы будем защищать свои интересы в рамках правового поля. Но у нас есть большие сомнения в том, что, если процедура пересмотра будет выполняться корректно, новые квоты или пошлины будут введены.
— Есть ли у вас возможности перенаправить поставки из Европы в другие страны?
— Первая волна коронавируса доказала, что мы очень быстро переключаемся на другие рынки. Тогда мы наращивали поставки в Среднюю Азию, Юго-Восточную Азию и Северную Африку. Сейчас мы вернулись к историческим объемам поставок в Европу, потому что это наиболее выгодный для нас экспортный рынок с точки зрения логистики. Сегодня мы поставляем в Европу около 25% своей продукции.
— А углеродный налог, который планирует ввести ЕС, не заставит вас уйти с европейского рынка?
— Конечно, нет. Похоже, пока это, с одной стороны, спекуляция, с другой — некое предостережение. Важно, чтобы этот углеродный налог не использовался как еще один дополнительный инструмент для протекционизма. Если будет создан механизм глобального регулирования, который будет признан всеми странами, он и приведет к существенным изменениям климатической повестки, а не к переделу рынка.
— Но в любом случае у вас появятся дополнительные расходы.
— На первый взгляд кажется, что да. Но мы всегда искали и ищем возможности снижения нагрузки на окружающую среду, чтобы это было экономически оправданно. Пока нет развитых технологий для улавливания и переработки диоксида углерода, но, учитывая скорость развития технологий, в самые ближайшие годы, я думаю, она появится и станет дополнительным источником дохода.
— В долгосрочной стратегии компании предусмотрен переход на безуглеродную металлургию? Шведская компания LKAB недавно объявила о таких планах, но они предусматривают инвестиции почти на $50 млрд.
— Нужно учесть, что компания LKAB имеет мощную государственную поддержку, ее проекты реализуются с государственным софинансированием инфраструктуры. Водородные технологии давно и широко известны, весь вопрос, как получать «зеленый» водород в достаточном количестве и по конкурентоспособной цене. Сегодня использование водорода приводит к росту стоимости производства стали в три-четыре раза. Не думаю, что в среднесрочной перспективе будут найдены экономически оправданные решения по безуглеродной технологии производства стали.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
