Санкции в помощь: как заработать на импортозамещении

Фото: «РИА Новости»

​Gauss из Богородицка

Первоначальные инвестиции (в закупку товара) составили 40 млн руб. К началу 2011 года «Вартон» вышел в прибыль, а по итогам 2012 года приблизилась к 1 млрд руб. выручки. «Заниматься торговлей в чистом виде было не очень интересно, и мы решили начать производство светодиодных светильников в России», — рассказывает Сивцев. Свою роль сыграло и то, что держать на складе номенклатуру в 1 тыс. разных позиций было не очень выгодно, поскольку клиентам «всегда нужно много и вчера»: «Мы решили, что лучше создать гибкое современное автоматизированное производство». Для его организации в Богородицке Тульской области в ноябре 2012 года было куплено старое промышленное предприятие, на котором постепенно монтировали импортное оборудование. «В мае 2013 года мы запустили первую автоматизированную линию по производству светодиодов, — говорит Сивцев. — Постепенно к ней добавляли новые участки по мере освоения производства комплектующих — обработки металлолиста, литья пластика, обработки алюминиевого профиля». С расширением производства «Вартон» стал производить уличные светильники и промышленное освещение. Общие инвестиции в организацию производства за три года, по оценкам Сивцева, составили около 600 млн руб.

В 2015 году «Вартон» продал 1,385 млн светильников, что на 18% больше, чем в 2014 году. Выручка компании растет чуть большими темпами из-за того, что средняя цена светодиодов также увеличилась — на 28%, до 1,8 млрд руб. Сивцев отмечает, что желание «Вартона» полностью локализовать производство светодиодов в России — к 2017 году они будут производиться только из российских комплектующих — никак не связано с политикой государства по импортозамещению: «На востоке Китая рабочий получает не менее $600, а в России зарплата в глубинке составляет всего 10–16 тыс. руб. ($200). Энергия у нас ничего не стоит, а налоговая система нормальная. Все это дает возможность перенести сборку в нашу страну».

«Опасно кататься на государственных волнах — нужно брать и делать конкурентный продукт, — считает Сивцев. — Мы смотрим на рынок не через законодательные акты, а через изучение конкурентной среды. Мы должны быть эффективны сначала на российском рынке, на рынке стран СНГ, а потом создавать продукт, который может быть конкурентоспособным на европейском рынке». Компания уже открыла офис в Италии и строит планы по международной экспансии.

Orodoro из Ногинска

Девальвация рубля сыграла на руку Orodoro. «Импортная продукция выросла в цене минимум на 20–35%, а мы сохранили отпускные цены на прежнем уровне (в среднем 60–70 руб.), несмотря на то что полиамид, из которого делают колготки, импортный», — рассказывает Терехова. По ее словам, в себестоимости на импортные компоненты приходится до 50%, но благодаря локализации производства в Подмосковье рост себестоимости пока удается сдерживать. «Очень жаль, что в России нет качественного полиамида, красителей, — сетует коммерческий директор. — Даже картон для упаковки мы вынуждены импортировать: российский слишком грубый и подходит для использования только в самых дешевых моделях».

Благодаря ценовому преимуществу, которое имеет Orodoro, марке удалось выйти в крупные торговые сети, специализирующиеся на продаже женского белья («Бюстье», «Дефиле»), а также в продуктовый ретейл («Глобус», «Перекресток» и пр.). «Всплеск патриотизма затронул даже наш, очень консервативный сегмент, — отмечает Терехова. — Если раньше мы не акцентировали внимание на российском происхождении марки, то теперь, напротив, недоверие со стороны сетей и потребителя сменилось одобрением, что помогает нам в продвижении». В 2015 году на фабрике в Ногинске будет произведено около 6 млн пар колготок на сумму около 400 млн руб. «Рост продаж за сопоставимый период (июнь—декабрь) составил более чем 200%», — говорит Терехова. В 2016 году компания надеется увеличить производство до 9–10 млн пар, а в ближайшие годы — занять до 10% рынка.

Platinental из Москвы

Свою клинику в Москве Искорнев открыл в 2005 году в 21 год, после того как прошел ординатуру по пластической хирургии в Атланте (США). Первые годы он работал по франшизе калифорнийской сети The Platinental, но в 2009 году выкупил право самостоятельного ведения бизнеса. Россия никогда не была страной пластического туризма, более того, россияне стремились в клиники Беверли-Хиллз или азиатских стран, признает Искорнев. «До недавнего времени Россия воспринималась на рынке пластической хирургии как страна третьего мира, — рассказывает он. — Но наших специалистов начинают воспринимать в профессиональных кругах на равных: принимают в международные профессиональные ассоциации».

Девальвация рубля в конце 2014 года привела к тому, что многие россияне, по словам Искорнева, были вынуждены отказаться от пластики за пределами родины. Выручка The Platinental Aesthetic Lounge в уходящем году выросла на 15–18% (в рублях) и, по оценке РБК, точно превысила 60 млн руб. В 2015 году в московской клинике будет сделано 2,3 тыс. операций. Средний чек Искорнев назвать не может, поскольку стоимость услуг сильно отличается: от 25 тыс. руб. (удаление небольшого рубца) до 400 тыс. руб. (сложная круговая подтяжка лица). Но если летом 2014 года круговая подтяжка в московской клинике стоила 350–380 тыс. руб. и была сопоставима с ценой этой процедуры в калифорнийских клиниках ($10 тыс.), то сейчас предложение The Platinental Aesthetic Lounge на 40% дешевле.

Иностранцы стали приезжать в российскую клинику за новым лицом начиная с марта этого года, и пока их немного: сейчас, например, всего пять. Клиника наняла нескольких англоговорящих сотрудников, чтобы лучше понимать новых пациентов, и открыла офис в Калифорнии. «Клинику выбирают не по географическому принципу — раз в жизни человек может прилететь в то место, которое подходит ему по качеству оказываемых услуг», — уверен Искорнев.

«Пока почти все, что нам нужно, мы покупаем за доллары и евро, поэтому в 2016 году будем повышать цены, — признает Искорнев. — Отечественные хирургические салфетки рассыпаются у меня в руках, тогда как одну немецкую салфетку я могу использовать до конца операции. Я рад поддержать наших производителей, но не в ущерб здоровью пациентов». Единственная позиция, которую пока удалось заместить, — одноразовое белье: Искорнев нашел две российские компании, которые обеспечивают качество продукта на западном уровне, но по цене, на 15–20% меньшей. Он готов экспериментировать и с оборудованием, если производитель готов предоставить товар на тестирование. «Но альтернатив никто пока не предлагал», — заключает Искорнев. Держать цену ему помогают гонорары хирургов, которые пока не растут.

Камамбер из Краснодара

Основал «Лефкадию» Михаил Николаев-старший (на фото), продав в 2007–2008 годах страховую компанию «Наста» и Роспромбанк и решив основать собственную винодельню в Крымском районе Краснодарского края. С 2011 года «Лефкадия» помимо вина начала заниматься производством сыра из молока, которое давало собственное поголовье коров и овец. По мере роста объемов производства компания стала закупать молоко у краснодарских фермеров. «А когда ввели продовольственное эмбарго, мы полностью перешли на покупку стороннего сырья», — рассказывает Николаев-младший.

Введение продуктовых санкций в августе 2014 года полностью изменило «сырную» стратегию бизнеса Николаевых. «Изначально концепция была немножко другая: мы хотели производить большой ассортимент сыра — примерно восемь позиций и маленький объем каждого из них», — поясняет Николаев-младший. В отсутствие рынка российского премиального сыра производители рассчитывали на нишевого потребителя, поставки в рестораны и гостиницы. Однако после того как с прилавков исчезли зарубежные сыры, компания сконцентрировалась на выпуске сыров для широкой продажи. «Мы фактически перешли на монопродукт — камамбер, который сейчас составляет 85% всей нашей продукции», — говорит Николаев.

В связи с ростом спроса производство пришлось расширить более чем вдвое. «У нас максимальная мощность производства должна была быть 2 т молока в сутки, на сегодняшний день мы вышли на 4,5 т», — говорит Николаев. Это потребовало дополнительных инвестиций в 50 млн руб. (деньги пошли на закупки стабилизаторов, форм, холодильных камер и прочего оборудования, наем персонала).

Сейчас «Лефкадия» выпускает помимо камамбера четыре вида сыра — латтерию, капретто, рикотту и бюш. Их можно найти в торговых сетях «Магнит», «Лента», «Азбуке вкуса», «Бахетле» и некоторых интернет-магазинах. «Потеря зарубежных сыров на полках привела к тому, что потребители начали по крайней мере пробовать наш продукт. А когда они пробуют, то понимают, что он не хуже зарубежного, доверяют ему и продолжают покупать», — гово​​рит Николаев-младший.

В 2015 году сырное производство «Лефкадии» выйдет на выручку в 55 млн руб. — это примерно четверть общей выручки «продуктовой» части компании, большую часть в которой занимают продажи вина. Они тоже выросли: в декабре 2014 года Николаевы приобрели завод «Саук-Дере» и за последний год уже продали 1,2 млн бутылок вина с этого завода (плюс 450 тыс. бутылок собственного производства с виноградников «Лефкадии»).

В 2016 году Николаевы планируют закупить овец и баранов и наладить производство мяса, а также открыть маленький колбасный цех. «Мы не планируем пока выращивать собственных свиней, но мы будем делать фирменные колбасы из покупного мяса, а также разные мясные изделия из баранины и козлятины», — говорит Николаев. Кроме того, в планах наращивать продажи подсолнечного масла холодного отжима. По словам бизнесмена, этому может поспособствовать выход России из зоны свободной торговли с Украиной — эта страна сейчас один из поставщиков продукта на российский рынок.