Жизнь после смерти: что думают банкиры о спасении за счет вкладчиков
Если бы механизм bail-in был введен три года назад, расходы на санацию банков сократились бы на 20–25%, сказал в среду зампред Банка России Михаил Сухов. Он привел некоторые цифры: совокупная дыра в балансах санируемых сейчас банков составляет 500 млрд руб., средства крупных кредиторов в них же — 130 млрд руб. По его мнению, распространение механизма bail-in на частных вкладчиков с депозитом от 100 млн руб. не дало бы существенной экономии. «У 215 банков, у которых отозвана лицензия, объем средств кредиторов с депозитами свыше 100 млн руб. составляет 180 млрд руб. при дыре в 1,2 трлн руб.», — отметил Сухов.
За день до этого, во вторник, распространение механизма bail-in на крупных вкладчиков поддержал еще один зампред ЦБ Алексей Симановский, который сообщил журналистам, что «в принципе физлица могли бы быть участниками этой процедуры, но только в тех случаях, когда это в их интересах».
Инициатором этой идеи является Минфин — на прошлой неделе с ней выступил заместитель министра финансов Алексей Моисеев, сказав, что принудительная конвертация вкладов в капитал банков обсуждается в рамках «внутриведомственной дискуссии» в министерстве.
РБК спросил банкиров и финансистов, что они думают о таком способе спасения банков.
«Принуждение вкладчиков к спасению банков приведет к еще большему перетоку депозитов из небольших банков в крупные, в первую очередь государственные, и ускорит процесс сокращения числа частных банков. Bail-in — экономически рискованный механизм, который в мире применялся лишь один раз, на Кипре, и то по политическим причинам.
Можно вести речь о процедуре, когда вкладчики по доброй воле, а не в обязательном порядке, как предполагает bail-in, готовы поучаствовать в капитале банка, который оказался проблемным. Это может иметь смысл, если есть небольшой шанс оздоровить банк, ведь крупные вкладчики в результате процедуры банкротства банка редко возвращают больше 20% от своего вклада, а чаще вообще ничего не получают. Хотя и в этом случае вкладчики не смогут распоряжаться своими деньгами, и «выйти в кэш» из капитала банка они смогут только гипотетически, например если со временем у контролирующих акционеров появится желание выкупить их доли».
«От bail-in не может быть эффекта. Эффект может быть только в случае, если ЦБ начнет предотвращать хищение из банков средств. Средства вкладчиков большинства банков, лишенных лицензии, были разворованы. Какой будет эффект, если очередной Внешпромбанк или «Пушкино» обанкротится, а их вкладчикам вместо нуля «нарисуют» какие-то акции — это тот же ноль, бумаги «трупа». Я не понимаю, что побуждает людей хранить в сомнительных банках крупные суммы денег. Так же, как и не верю, что регулятору и правоохранительным органам неизвестно, где находятся украденные деньги и кто их украл. Надо возвращать средства, привлекать виновных к ответственности, сделав эту работу одним из важных направлений государственной политики, надо совершенствовать банковский надзор — вот это бы сработало. А кипрский опыт вообще возмутительный: там вкладчики тоже пока ничего вернуть не могут».
«Введение bail-in может поспособствовать повышению финансовой грамотности вкладчиков, более разумному их отношению к банку, который они выбирают, к его надежности, прозрачности, финансовому состоянию. Я удивляюсь, почему до сих пор, глядя на то, что происходит в банковской системе, люди хранят крупные суммы в банках, о которых мало что известно. Спасению самих банков bail-in теоретически может помочь, если пороговая сумма конвертируемых в капитал вкладов будет небольшой. Например, от 1,4 млн руб., то есть начиная от верхней границы суммы, застрахованной государством».
«В крупных российских банках достаточно большая доля вкладов — свыше 100 млн руб., это лишь немногим больше $1 млн. Кто-то, возможно, получил дивиденды или продал квартиру в центре Москвы, а деньги на определенное время разместил на депозите. Более того, в банках есть вклады и существенно большего объема — миллиарды рублей.
С точки зрения крупного вкладчика, использование механизма bail-in может быть неплохой альтернативой существующей процедуре банкротства. Если у банка начались проблемы, то есть вероятность, что, оставаясь в конце списка кредиторов, такой вкладчик просто никогда не вернет свои деньги. Если вклад будет конвертирован в акции банка, то в случае восстановления его платежеспособности, возможно, через несколько лет он сможет спасти сбережения. Не думаю, что если такая практика появится в России, то произойдет отток вкладов или еще большая их концентрация в топ-20 крупнейших игроков рынка. Зачастую решение положить крупный вклад в тот или иной банк не связано с величиной его активов».
«Bail-in — дополнительная возможность для санации банка. Когда банк лишается лицензии, то все, что свыше 1,4 млн руб., редко когда возвращается в результате процедуры банкротства, тем более в полном объеме. У вкладчиков появится понимание, что в случае проблем в банке, которому доверяют свои деньги, они станут его акционерами. Это их успокоит, повысит их доверие к системе в целом, в том числе к небольшим банкам».
«Не думаю, что из-за введения bail-in будет переток вкладов. Крупные вкладчики, как правило, понимают, куда и зачем они несут свои миллионы. Они прекрасно сознают, что эти деньги не застрахованы в АСВ, поэтому не рассчитывают на гарантии от государства в случае банкротства банка. Но даже если и будет переток к крупным игрокам, и из-за этого пострадают отдельные кредитные организации, то это все равно лучший вариант. Потому что в противном случае проблемы у этих банков все равно бы были, но, может, бизнес рухнул бы месяца на два-три позже. А так банковская система быстрее очистится от неустойчивых банков. Рынок станет более публичным за счет появления новых миноритарных акционеров.
Кроме того, если судить о нашей практике банкротства банков, то при конвертации вкладов их владельцы станут собственниками банков. Что это означает? Во-первых, они получат акции банка, это можно рассматривать как инвестиции в финансовый бизнес, этот актив все равно будет сколько-то стоить, его можно продать. Во-вторых, сейчас банки с отозванной лицензией фактически остаются бесхозными, их активы исчезают, и кредиторы часто не получают ничего. Временный управляющий от ЦБ никогда не будет так заинтересован в возврате средств, как те, кто держал средства в проблемном банке и потом стал его акционером. И, наконец, часто у банков, у которых ЦБ отзывает лицензию, остаются достаточно качественные активы, которые еще могут работать. Например, возможно, если бы для спасения Пробизнесбанка использовался бы механизм bail-in, то сейчас банк, возможно, все еще бы работал, потому что у него, несмотря на все проблемы, оставался портфель кредитов малого и среднего бизнеса и достаточно продвинутые технологии».
«Целью механизма является прежде всего повышение стабильности банковской системы. Подчеркну, что речь идет только о банках, оказавшихся в близком к критическому положении, поэтому, по оценкам АКРА, режим bail-in не должен оказать существенного негативного влияния на динамику привлеченных средств в банковской системе в целом. Возможно, будет некоторая миграция средств в более крупные финансовые институты, но этот процесс мы и так наблюдаем в последние два года.
Вместе с тем конвертация обязательств банка в капитал позволит повысить его достаточность в целях абсорбирования полученных (ожидаемых) убытков. Это может решить вопрос поддержания операционной деятельности и выполнения регулятивных требований. В долгосрочном стратегическом плане, действительно, именно новый менеджмент призван скорректировать стратегию банка (скорректировать бизнес-модель) во избежание повторения проблем в будущем.
Возвратность средств незастрахованных кредиторов банков по необеспеченным требованиям в России крайне низка (по оценкам АКРА, в среднем ниже 5%). Поэтому новый механизм (правда, в зависимости от деталей реализации) может быть более выгоден для крупных кредиторов и способен повысить уровень возвратности их вложений».
«Само публичное обсуждение этой проблемы говорит о том, что большинство крупных частных банков находится в плохом или очень плохом состоянии. Длительное время такие банки работали практически бесконтрольно, только в интересах своих владельцев и связанных с ними лиц. Сейчас проблема, обусловленная преступно безответственной деятельностью таких банкиров и задействованных в этом процессе государственных органов, может быть переложена на добросовестных вкладчиков — физические и юридические лица. Убежден, что с началом этой дискуссии начнется бегство депозитов из банков, что еще более ухудшит непростую ситуацию в банковской сфере. Пример Bank of Cyprus показывает, что подобные меры не решают, а переносят проблемы на будущие периоды».
Владимир Стржалковский стал акционером Bank of Cyprus в ходе bail-in, проведенного в 2012 году. Тогда в разгар финансового кризиса на Кипре в рамках мер по спасению финансовой системы страны банк поглотил своего ближайшего конкурента, Cyprus Popular Bank, и был рекапитализирован путем конвертации вкладов в акции.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
