Улюкаев дал мировой экономике 10 лет на выход из «системного» кризиса

Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев (Фото: Екатерина Кузьмина / РБК)

Кризис надолго

Глобальный кризис начался в 2008 году и продолжается до сих пор, на его преодоление может уйти «порядка десяти лет», следует из статьи «Глобальный кризис и тенденции экономического развития», опубликованной в ноябрьском номере «Вопросов экономики». Авторы называют его системным и структурным и сравнивают с кризисами 1930-х и 1970-х годов.

Структурный кризис не сводится к рецессии, росту безработицы или панике вкладчиков банков. Он состоит из ряда эпизодов и волн в отдельных секторах, странах и регионах. «Это предопределяет его продолжительность – примерно десятилетие, которое можно назвать турбулентным. Более того, статистические данные могут неточно или даже неадекватно отражать происходящие в экономике процессы. Сам факт технологического обновления может искажать (причем существенно) динамику производства, поскольку новые секторы сначала плохо учитываются традиционной статистикой», – говорится в статье.

При этом экономическая динамика 2008–2013 годов не позволяет «сделать однозначный вывод о начале фазы долгосрочных низких темпов роста, а тем более – о переходе к модели долгосрочной стагнации». Говорить о долгосрочной стагнации преждевременно, поскольку средние темпы роста в 2012–2013 годах ниже, чем в 2000-е годы, но соответствуют среднегодовым темпам роста мирового ВВП в 1990-е годы.

Тихой гавани нет

Улюкаев и Мау задаются вопросом о перспективах роста развивающихся стран в этих условиях, «особенно тех, от которых ожидали экономического чуда». Со странами БРИК и их высокими темпами роста «связывали немало надежд». В самом начале кризиса развивающиеся страны претендовали на звание спасительной гавани. Но сейчас выдвинута гипотеза о том, что высокие темпы роста развивающихся стран были аномальными в предыдущие 20 лет, и «теперь произойдет их коррекция до уровней, характерных для 1970–1980-х годов».

Темпы роста развитых стран существенно замедлились как в докризисном периоде (по сравнению с 1990-ми годами), так и в посткризисном. Существенный вклад в замедление вносит Европа, а среднегодовые темпы роста неевропейских развитых стран превышают 2%. Это влияет и на темпы роста в развивающихся странах – за счет того, что основной спрос на их продукцию находится в развитых странах, из-за необходимости трансфера технологий и капитала из развитых в развивающиеся страны, а также возможности перенаправить капиталы в безрисковые активы из развивающихся в развитые страны.

Рост издержек в развивающихся странах, прежде всего на труд, и рост спроса внутри страны могут стать фактором замедления темпов роста мировой торговли или сокращения мирового товарооборота. Сейчас темпы роста мировой торговли замедляются, однако авторы не исключают, что ранее объемы мировой торговли завышались за счет высоких цен на сырьевые ресурсы.

Еще одна тенденция, о которой пишут авторы статьи, – реиндустриализация развитых стран. Пока она не прослеживается статистически, но «можно наблюдать конкретные примеры возрождения производств на давно закрытых промышленных предприятиях (например, в США)», пишут Мау и Улюкаев. Это производства с радикально обновленными технологиями, обращают внимание они. Неизбежным результатом кризиса является формирование новой модели экономического роста, которая предполагает возникновение новых отраслей и секторов реального производства.

Упасть на 30%: как Россия будет жить после обвала цен на нефть

Фотогалерея 

Как побороть кризис

Однозначных решений по выходу из кризиса нет, признают экономисты: «К системным кризисам плохо применимы подходы экономической политики, выработанные в предыдущие десятилетия. Возникает слишком много новых проблем, изначально не ясны механизмы развертывания кризиса и выхода из него, его масштабы и продолжительность».

Меры по стимулированию экономического роста направлены на смягчение кризиса, но не решают структурных проблем, которые кризис вызвал, признают авторы. При этом поддержание низкой инфляции и бюджетного дефицита, либерализация торговли и дерегулирование по-прежнему остаются актуальными в долгосрочной перспективе. «Вашингтонский консенсус», который предполагал снижение налоговой нагрузки, либерализацию внешней торговли и снятие барьеров для притока иностранных инвестиций, защиту прав собственности и ряд других положений, не отменяется, но он «должен быть модифицирован». Каким именно образом, авторы не говорят.

Смягчение денежной политики успешно проводится в странах, которые выпускают резервную валюту, но автоматически этот способ нельзя копировать развивающимся странам. «Возможности проведения мягкой бюджетной и денежной политики определяются <...> конкретными обстоятельствами текущего экономического положения и накопленного опыта («кредита доверия») к политике данной страны», – говорится в статье. В развивающихся странах применение «нетрадиционной денежно-кредитной и бюджетной политики» чревато в том числе и ростом инфляции, поскольку «инфляционный фон выше, реакция экономики на рост денежного предложения менее гибкая». В развивающихся странах нельзя снимать с повестки вопросы макроэкономической стабильности и обеспечения благоприятного предпринимательского климата.

Владимир Мау не стал комментировать РБК основные тезисы этой статьи применительно к России, сославшись на то, что сейчас идет работа над материалом, который будет касаться России. «Рассмотренные в настоящей статье тенденции и проблемы имеют непосредственное отношение к развитию экономической ситуации в России», – говорится в статье.