Мнение: Банки открыто уводили деньги, но ЦБ не замечал

Владислав Резник (Фото: РБК)

Расчистка помоек

Сегодня банковская система готовится к переходу на принципы содержательного надзора и предполагается, что он станет инструментом расчистки банковских "помоек", которую начал новый председатель ЦБ, приняв давно назревшее решение.

Между тем "мотивированное суждение" является острием содержательного надзора, и нам небезразлично, кто и как будет им пользоваться. Ведь понятно, что топор в руках плотника есть инструмент созидания, а тот же топор в руках студента Раскольникова становится орудием преступления. Именно поэтому сегодня имеет смысл задать вопросы не председателю ЦБ, а руководству банковского надзора, которое по большей части является неизменным на протяжении почти 15 лет и несет всю полноту ответственности за те проблемы, которые накапливались в надзоре последние годы и привели к его нынешнему состоянию.

Предлагаю посмотреть на ситуацию с точки зрения законодательно закрепленной цели банковского надзора, которая состоит в необходимости достижения стабильности банковской системы и защиты интересов вкладчиков и кредиторов. Подчеркну: не количество отозванных лицензий и скандалов, не объем средств, направленных на санирование, не объем принятых нормативных актов, а именно стабильность банковской системы является конечным результатом деятельности системы надзора.

И если с этих позиций рассматривать, что и как делает надзор, то эта самая "окопная правда" и проступает. Вопиющих примеров предостаточно.

30 сентября 2013г. была отозвана лицензия у банка "Пушкино". Первые проблемы в нем были зафиксированы еще в конце 2010г., а в течение 2011-2012гг. появились признаки проведения рискованной финансовой политики: прирост вкладов населения измерялся не десятками, а сотнями (!) процентов в год, объем корпоративного кредитования уверенно опережал рост вкладов, что является верным признаком вывода активов.

Между тем меры надзорного реагирования носили косметический характер, хотя уровень проблемы уже был ясен даже непрофессионалам. В начале 2013г. к банку были применены санкции, о результатах которых обычно говорят "мертвому припарка", а банк действительно был к тому времени мертв, хотя регулятор этого упорно не замечал.

Дело дошло до смешного: в начале 2013г. один известный бизнесмен направил письмо министру внутренних дел, в котором доводил до его сведения ситуацию с подробным описанием схем вывода активов из банка. Такое же письмо было направлено в ЦБ, также с подробным описанием того, что конкретно надо искать, чтобы найти материал на отзыв лицензии.

Фактически вывод активов из банка осуществлялся публично, как цирковой аттракцион, а надзорный орган все чего-то выжидал и примеривался. Наконец, в сентябре 2013г., уже при новом председателе ЦБ, лицензия была отозвана — после того, как поднялась волна жалоб вкладчиков на неисполнение банком обязательств.

В итоге оказалось, что банк долгое время работал как финансовая пирамида - когда проценты по депозитам выплачивались клиентам за счет притока новых средств, а надзорный орган всего этого якобы не видел и не понимал. После разразившегося скандала руководитель надзора Алексей Симановский еще и признался, что не знает точно, кто контролировал банк "Пушкино" перед отзывом лицензии.

Почему ЦБ их не видит

Безобразная история произошла с калининградским Инвестбанком, состояние которого вызывало тревогу уже в 2012г., а его владелец был неоднократно замешан в масштабных мошеннических схемах.

Бизнес-план банка, разработку которого в целях стабилизации ситуации в середине 2012г. предложил осуществить ЦБ, был заведомо нереалистичным, то есть фактически прикрывал схемы вывода активов из банка. При этом за несколько дней до отзыва лицензии руководство калининградского главка ЦБ публично заявило об отсутствии оснований для беспокойства у его вкладчиков.

Последовавший отзыв лицензии у банка, игравшего значительную роль в региональной финансовой системе, взорвал социальную ситуацию, что потребовало принятия экстренных мер органами государственной власти для стабилизации ситуации. А банковский надзор только после отзыва лицензии обнаружил, что все залоги негодные, кредиты невозвратные, ценные бумаги бросовые. Интересно, кто и зачем сочинял тома инструкций для надзора, если с помощью этих инструкций невозможно зафиксировать проблемы в банке? Или их все-таки фиксировали, но по какой-то причине тянули резину с отзывом лицензии годами?

После не менее скандальной истории с отзывов лицензии у Мастер Банка руководитель надзора Симановский с глубоким удивлением произносит: "Масштабы теневой деятельности Мастер-Банка неприятно поражают, к тому же у него образовался отрицательный капитал" (цитата по ИТАР-ТАСС).

То есть для руководителя надзора оказывается новостью то, что вытворял на рынке его поднадзорный субъект в течение нескольких лет. Представляю, как он удивился еще раз, когда узнал, что оценки ЦБ размеров балансовой "дыры" в банке оказались в восемь(!) раз меньше, чем установленная судом в деле о банкротстве реальность (2 млрд руб. против 17,2 руб.).

Интересно, что схемы применяются не только коммерческими банками, но и самим Центральным банком - только особые, административные. Вот, в июне 2014г. один из зампредов ЦБ рассказывал, что он еще в 2011г. впервые выявил признаки привлечения Мособлбанком вкладов с помощью схемы в обход ограничения и неоднократно сообщал о них в Генпрокуратуру. Та начинает проверку, но по ее итогам не может возбудить уголовного дела, а ЦБ не способен своими средствами обеспечить доказательную базу, поскольку не может проводить следственных действий.

Эта рассказанная зампредом история на административном языке называется "перевести стрелки". Логика здесь навязывается такая: уж если генпрокуратура не смогла ничего сделать, то что с нас-то, грешных, спрашивать? В итоге на момент передачи Мособлбанка на санацию в Агентство по страхованию вкладов масштаб проблемы вырос до 60 млрд руб. Административная схема оказывается просто-напросто способом ухода от ответственности.

Но мы-то понимаем, что причинно-следственной связи между отзывом лицензии и уголовным делом на самом деле не существует. Одно "круглое", а другое "параллельное", и эти сущности не обуславливают друг друга. Любой, кто знает о проблемах российской банковской системы, прекрасно понимает: общее число банков, к которым вполне можно было бы применить радикальные меры на годы раньше, избежав негативных последствий для банковской системы, легко можно продолжить.

Куда ушли деньги

Что же произошло на выходе надзорного процесса в 2013г.? У банков, которым годами искусственно продлевалось существование, наконец, начали отзывать лицензии (дальше скрывать проблемы было невозможно), и естественным образом процесс этот был сконцентрирован в очень короткий промежуток времени. Поэтому-то он и вызвал эффект внезапного окоченения в банковской системе.

Вот как надзорный процесс охарактеризован в документах Ассоциации российских банков:

"В отрасли сформировалась целая цепочка недоверия..."; "Создается впечатление, что Банк России проповедует идеологию регуляторного дарвинизма..."; "Банковская система находится в состоянии постоянного стресса...".

И это еще не самые жесткие оценки, звучавшие в банковском сообществе.

Некоторое представление об общей картине надзора дают данные Счетной палаты, которая подсчитала, что до 85% банкротств кредитных организаций носили преднамеренный характер, а у банков, потерявших лицензии в 2013г., отрицательный капитал (превышение обязательств над активами) составил не менее 108 млрд руб — больше, чем суммарные годовые расходы на содержание всех сотрудников ЦБ.

Мы все понимаем, что значит "преднамеренный характер": активы выводились в течение длительного времени, нестандартными схемами, в сопровождении двух-трех надзорных проверок в год.

Человек в здравом уме и твердой памяти просто не может себе представить, что всего этого надзор не видел. Я думаю, что это состояние банковской системы называется не стабилизация, а прямо противоположным термином - дестабилизация.

Активы — вообще отдельная тема. Почему-то раз за разом оказывается, что их стоимость, которую перед отзывом у банка лицензии обозначает в своем анализе надзор, почти всегда оказывается значительно меньше (иногда в разы), чем их оценка Агентством по страхованию вкладов.

Тут либо надзорные подразделения "не видят" реальной стоимости активов, чтобы безнадежным банкам дать пожить и порезвиться, либо Агентство по страхованию вкладов как-то не так оценивает активы. Но Агентство действует на рынке, где каждой "телушке" соответствует своя "полушка", тут особенно не нахимичишь, значит дело не в нем. По результатам 2013г. совокупная оценочная стоимость активов банков, в которых ликвидационные процедуры были завершены, составила всего14% их балансовой стоимости!

Есть у этой надзорной политики и последствия, которые выходят за собственные рамки надзора. По официальным данным Агентства по страхованию вкладов, с октября по декабрь 2013г., в связи с крупными страховыми выплатами, объем фонда страхования вкладов сократился на 39,6%. За тот же период показатель достаточности фонда страхования вкладов (отношение размера фонда к общему объему страховой ответственности Агентства по банкам — участникам системы страхования вкладов) снизился с 5,1% до 2,9% (цифры приведены без учета Сбербанка, на сегодняшний момент этот показатель значительно снизился).

Много это или мало? Представители банковского надзора и Агентства по страхованию вкладов успокаивают нас, говоря, что волноваться нечего, поскольку у АСВ всегда есть возможность взять у ЦБ неограниченный кредит на длительный срок без залога и по символической процентной ставке или обратиться за помощью к правительству.

Действительно, в соответствии с законом это так, но у этой ситуации есть далеко идущие социально-экономические последствия. Ведь падение показателя доходности фонда страхования не позволяет ставить вопрос о поднятии суммы страхового покрытия до 1 млн руб. Хотя за границей системы страхования оказываются около 3 млн человек, депозиты которых составляют примерно половину общего объема вкладов в нашей стране — 8 трлн руб.

Следовательно, наш надзорный процесс завершается ситуацией, когда мы не можем защитить ровно половину наших граждан-вкладчиков, и чем более интенсивно работает система такого надзора, тем меньше у них вероятность получить государственную защиту в будущем.

Пора держать ответ

И вот теперь можно сделать некоторые выводы, дающие представление об "окопной", непарадной стороне банковского надзора.

1. Система банковского надзора непрозрачна, действует нелогично и непоследовательно, подвержена субъективным и необъяснимым с точки зрения здравого смысла решениям. 2. Отложенный эффект копившихся годами проблем в надзорной сфере реализовался в 2013г., оказав дестабилизирующее влияние на банковский рынок. 3. Работа системы банковского надзора привела к падению показателя достаточности фонда страхования до такого показателя, при котором невозможна постановка вопроса об увеличении суммы страхового покрытия для граждан-вкладчиков.

В связи с этим возникают резонные вопросы. Надзор Банка России что, не видел годами этих проблем? Его методология не позволяет выявлять их на ранней стадии? Если это так, то получается, что последние 20 лет выстраиваемая политика надзора была неправильной, а законодательные усилия, стремящиеся предоставить надзору инструментарий для эффективной работы, оказывались тщетными. Но тогда следует признать и то, что руководство надзора все эти годы строило ложную систему, которую надо расформировать и все начать сначала — с осмысления правовых механизмов надзора, его методик и институтов.

Если предположить, что надзор знал о годами копившихся проблемах, но не принимал своевременные меры, значит вывод напрашивается иной: о том, что у руководства надзора имеется какая-то иная мотивация принятия решений, о которой мы можем только догадываться.

Понятно, что любой ответ на эти вопросы предполагает принятие на себя всей полноты ответственности руководством надзора Банка России за безобразия, копившиеся много лет и так наглядно представленные общественности в 2013г.

Владислав Резник, депутат Госдумы, первый заместитель председателя Комитета по финансовому рынку