Интервью главы Счетной палаты Алексея Кудрина. Главное

«Вы знаете, что есть санкции против России, поэтому приходится в интересах отдельных компаний, предприятий, которые имеют госзаказы или поставляют куда-то свою продукцию, больше закрывать информацию. Для специалистов, даже для депутатов она доступна, сохраняется неплохой общественный контроль, но через ограниченный круг тех, кто имеет к этой информации доступ. Однако, к сожалению, для большей части населения какие-то вещи становятся более закрытыми. <...>

Несмотря на то что у нас есть зоны, которые, может быть, стали чуть больше закрыты, вообще-то у государства сейчас столько информации! Самая последняя тенденция — это сделать базы данных ведомств доступными для анализа ученых и бизнеса. Есть новый проект организации ЦПУР [Центр перспективных управленческих решений], где мы создаем инфраструктуру данных и по соглашениям с министерством или ведомством постепенно предоставляем такие базы данных для анализа. В этом смысле мы шаг за шагом расширяем тот инструментарий, который позволил бы населению или специалистам больше знать о государстве».

Кудрин — РБК: «Несколько сот миллиардов могли бы снизить бедность вдвое»

Экономика

«Напрямую — нет. У нас есть эти полномочия, и, кстати, хочу сказать, что как в Кодексе об административных правонарушениях, так и в Уголовном кодексе есть нормы наказания за непредоставление информации. Другое дело, что мы зашли в целый ряд направлений, которые раньше так не анализировались, например мы стали проверять стратегии всех наших госкорпораций. У них, конечно, всегда есть часть коммерческой конфиденциальной информации, которая, опять же, идет под грифом ДСП. Есть и особые случаи, когда это закрытые госкорпорации, работающие на оборону страны. Но для нас было важно поставить вопрос, как исполняются задачи, которые государство ставит перед этими компаниями, как это влияет на их зарплаты, как стимулирует достижение показателей. Потому что, вы знаете мою позицию, наш государственный сектор зачастую не отрабатывает то, что нужно для прорыва экономики. В общем, таких ограничений нет, скорее у нас есть сегодня проблема недостатка наших ресурсов».

Кремль исключил закрытость властей по теме COVID-19

Политика

«Так уж получилось, что мы как-то и географически расположены посередине, и выбираем какой-то более средний путь. Главное препятствие для нас — то, что мы из Советского Союза, из той самой экономики с госпланами, госценами, госсобственностью, с низкими предпринимательскими навыками. Нам нужно создавать больше рынков, больше вот этой свободы предпринимательства. А мы все время где-то на полпути к этому, никак не можем свою модель до конца достроить. Если в нулевые годы мы больше шли к развитию рынка, созданию целого ряда институтов от собственности до банкротства, то сейчас у нас разгосударствление экономики затормозилось, роль государства увеличивается».

«Тем не менее институты стратегического планирования продолжают развиваться. <...> Сейчас правительство объявило 42 инициативы социально-экономического развития, они дополняют нацпроекты и национальные цели. Правительство ориентировалось на то, что в этих инициативах мы должны достичь прорыва. По моей оценке, в большинстве инициатив есть заявка на прорыв».

«<...> Если смотреть за более длительный период, конечно, у нас темпы роста оставались низкими. После нулевых многие экономисты говорили, что нам нужно перейти от экономики спроса к инвестиционной модели экономики. Этого перехода так и не получилось. Мы эксплуатируем старую модель экономики, которая себя уже изжила и не даст нужного результата. Экономика в общем не создает каких-то прорывных качеств, новых товаров. <...> Экономика спроса ограничена внутренним потреблением, подпиткой нефти — это старая модель. Если мы становимся более конкурентоспособными, прорываемся на внешний рынок, то этот спрос становится бесконечен».

Эксперты увидели риск стагнации в России после пандемии

Экономика

«Инвестиционный тип — это когда, с одной стороны, появляются новые товары, экономика становится более производительной. Во-вторых, мы должны стать более конкурентоспособными для экспорта. Вообще экспорт для российской экономики — это бесконечная Вселенная. <...>

Когда я три года назад уходил из Центра стратегических разработок, то говорил: внутренний спрос не вытянет темпы экономического роста в 4–5%. В лучшем случае это будет 2%. Только развивая экспортную составляющую мы можем развиться до 4–5%. Нужно, чтобы у нас были те товары, которые вдруг захотели купить во всех странах, как iPhone. Мы должны что-то для мира создать. Тогда экономический рост теоретически может быть и 5%, и выше. <...>

Экспорт — это не только конкурентоспособная продукция. Это и логистика: транспорт должен быть дешевле и платформенные решения по доставке товаров, это и компетенция самих компаний или специализированных фирм по продвижению, это зеленая дорога (на таможне. — РБК). <…> Даже если вы хорошую продукцию производите, это целая индустрия, как туда добраться. В этом смысле, чтобы нам удвоить экспорт, количество компаний-экспортеров должно утроиться, учетвериться. И мы должны сказать им: ребята, вот вам бонусы за это, или вот вам дешевый транспорт, или еще что-то».

«<...> У нас в каких-то случаях очень устаревшие модели управления для корпоративного сектора.

Далее — человеческий капитал. Это и образование, и здравоохранение, потому что качество жизни — это сохранение трудоспособности в течение всей жизни.

Предпринимательская инициатива и конкуренция. И отдельно стоит история про суды, правоохранительную деятельность, защиту прав собственности.

Пространственное развитие: все-таки для нашей страны отношения центра и регионов, полномочия регионов, их самостоятельность, финансовая обеспеченность — это важнейший фактор. Если пережимать, инициатива там умрет».

«С точки зрения законов макроэкономики я считал, что правильнее было бы чуть сдвинуть цену отсечения по нефти (сейчас $40 за баррель в ценах 2017 года, в 2021-м — $43,3. — РБК). Повысить, допустим, на $1, чтобы по формуле бюджетного правила дополнительные средства, при этом вполне прогнозируемые на каждый год, шли через бюджет на текущие расходы, например на прорывные истории в области инфраструктуры, образования или здравоохранения <...>».

«Государство пошло по интересному пути, и я полностью поддерживаю то, что было президентом сказано по адресным выплатам семьям с детьми от трех до семи лет в расчете на ребенка. Это прообраз того, как можно двигаться дальше и по более высоким возрастам. Но самое важное, что это абсолютно разумные и посильные для государства цифры, это, по сути, несколько сот миллиардов рублей, которые позволили бы снизить уровень бедности примерно в два раза. С учетом многофакторной модели нуждаемости, которая подразумевает, что, если у тебя есть вторая квартира или вторая машина (имущественная обеспеченность), ты ограничен в получении социальной выплаты. С учетом этого ограничения мы сразу идем на снижение бедности более чем вдвое. Правительство на самом деле работает над этой историей. <...>

Мы за постоянные меры по борьбе с бедностью. В 2020 и 2021 годах были введены ряд мер, часть из них постоянные, часть — временные. Например, доплаты семьям со школьниками к новому учебному году — это разовая мера, но они, конечно, в такой степени не сработают. Я не хотел бы здесь раскрывать всех карт, пусть это сделает правительство. У правительства есть своя модель, и она вполне разумная».

Кудрин предложил способ сократить бедность вдвое за три—четыре года

Политика

«Общими словами скажу: я скорее сдержанно отношусь к новым налогам, особенно если это несколько позиций, которые сами по себе не такие уж емкие. Все-таки правительство обещало в какой-то момент не трогать налоги в течение шести лет. И мы, пожалуй, находимся не в столь критической ситуации, чтобы нарушать это обещание».

«Когда мы впервые освободили движение капитала, сняли все барьеры в 2006 году, масштаб притока капитала резко увеличился. Механизм работает так: если у вас есть свобода вывода капитала, то дальше это вопрос вашего планирования и риска. Вы заходите в экономику, инвестируете; не понравилось — переводите в другую отрасль или выводите. Если же у вас начинаются ограничения, то вы и меньше денег туда заведете. И еще напомню, что, когда я был министром, Россия была одной из стран с очень большим количеством соглашений об избежании двойного налогообложения. Мы считали, что эти соглашения как раз упрощают инвестиции в Россию <...>».

«Конечно, я с настороженностью отношусь к таким мерам. Когда возникает шок или пик негативного явления, это возможно и разумно. Но действие таких мер в течение трех-четырех месяцев уже чревато другими дисбалансами. В этом смысле я скорее за целевые субсидии населению на определенные виды товаров, за скидки для особо нуждающихся, адресную помощь».