Олег Тиньков — РБК: «Наша философия — мы всегда в кризисе»

— Ну как кризис прошел? У нас философия, что мы всегда в кризисе. На мой взгляд, это очень недальновидная позиция: сегодня кризис — завтра не кризис. У нас такой подход в организации, что у нас всегда кризис. Когда мы стартовали десять лет назад, в 2007 году, был кризис ликвидности. Потом был 2014 год, потом кризис перекредитования — мы в перманентном кризисе. Я думаю, еще не один будет. Мы всегда готовы к плохому. Мы, конечно, рады, что рынок сейчас нас ценит лучше, чем ценил два года назад, но я думаю, это не предел.

— У вас же вообще не было ни одного периода, когда у банка были бы убытки. Вы всегда были прибыльными?

— Банк запущен в мае 2007 года, тогда была выпущена первая карточка. Это ровно десять лет назад. Через полтора года мы вышли на прибыль, и с тех пор — уже 8,5 года — зарабатываем и вот с этого момента через год, через полтора года, через 18 месяцев, мы вышли на прибыль и на ежегодной основе, и на ежеквартальной. Единственный месяц, когда мы потеряли деньги, — январь 2014 года, когда была валютная переоценка. Все остальное время мы зарабатывали. Наша философия — зарабатывать много прибыли, растить капитал, платить дивиденды акционерам. Мы здесь вообще-то про прибыль. Когда мы смотрим на многих наших коллег — банкиров: непонятно, как они существуют, они годами теряют деньги. Даже некоторые пятилетиями теряют деньги.

— Сейчас, оглядываясь назад, вы можете сказать, какие решения были приняты из тех, которые позволили вам пройти этот кризис и не потонуть?

— Во-первых, у нас хорошая, стабильная команда. И мы по-серьезному относимся к рискам. Почему мы хорошо себя чувствуем? Потому что в кризис наши риски относительно конкурентов были достаточно хорошие, низкие. Потому что мы по-другому относимся к формированию портфеля. И мы до сих пор растем, но растем качественно. Проблема конкурентов — розничных банкиров заключается в том, что банками управляют менеджеры, а эти менеджеры заточены на получение бонусов. Это фундаментальная проблема банковской системы: собственников, которые сидят и занимаются бизнесом, очень мало. ​Совкомбанк — вот отличный пример, где все получается, потому что собственники занимаются сами. Ну и еще есть небольшие примеры, может быть, банк «Санкт-Петербург», где тоже собственник увлечен бизнесом. А в основе своей все отдается на откуп менеджерам.

Менеджеры — существа, прямо скажем, не очень сознательные. Они выдают кредит, получают бонусы, и все у них хорошо. Потом приходят плохие времена, и все это, извиняюсь, г, всплывает. Они все (банки. — РБК) и начали тонуть. А мы относимся по-другому, у нас стабильная команда, менеджменту, напоминаю, принадлежит 6% банка. Они мотивированы на долгосрочную перспективу. Если коротко сказать — у нас правильно организована мотивация для менеджмента — долгосрочная, а не краткосрочная, это ведет к тому, что мы лучше проходим кризисы.

— Если говорить в целом про рынок розничного кредитования, как вы думаете, у розничных банков есть какое-то будущее?

— Население сейчас меньше закредитовано, чем в 2013 году, произошел делевередж за последние два года — люди расплатились с кредитами, часть списали. Кредитный бизнес цикличен по своей сути. Мы знаем, глядя на западные рынки, что цикл занимает восемь-десять лет. Мы находимся в самом начале хорошего цикла, я думаю, ближайшие пять лет ничего (плохого. — РБК) не будет. Все розничные банки начинают активно кредитовать, они сейчас перекредитуют, закредитуют, и через пять лет опять будет всё то же самое. Это нормальная цикличность бизнеса, к которой мы готовы, и ее прекрасно понимаем. Другой вопрос, что хотелось бы, чтобы коллеги ответственно относились к выдачам, не выдавали бы большие суммы кому попало — мы вот, например, этим не балуемся. Но это вопрос риторический, опять же. Акционеры требуют — менеджеры выполняют. Сейчас опять начнут раздавать бабки. Потом будут зализывать раны. В этот кризис ЦБ спас розничные монолайнеры, в следующий — они уже потонут окончательно.

— Кстати вы недавно выступали с критикой Центрального банка, говорили, что он ведет слишком жесткую политику. Не поменяли свою точку зрения?

— Я не могу свою точку зрения менять каждые две недели. Я считаю, что регулятор занял излишне жесткую позицию в отношении розничных банков. Я верю в то, что частный бизнес должен сам понимать, кого он кредитует и как он кредитует. Если мы за годы доказали, что умеем кредитовать этот сегмент, — дайте нам его кредитовать, зачем нас ограничивать. Тем более что этот сегмент есть, и если мы не будем кредитовать, то он будет уходить в микрофинансовые организации. И далеко не в те МФО (микрофинансовые организации. — РБК), которые мы знаем и которые на слуху. В регионах существуют криминальные МФО, которые МФО только на бумаге, а на самом деле это галимый криминал. И, кстати, все эти скандалы, которые мы видим и слышим — с коллекшном так называемым, — вообще банков не касаются. 90% громких скандальных кейсов касались МФО. И опять это не большие московские МФО, которые все знают, с активами на миллиарды рублей, а это местные полукриминальные организации. Тогда надо запретить, наверное, МФО.

— А у вас же тоже МФО есть?

— И у нас есть МФО. Мы в кредитном бизнесе, поэтому мы хотим присутствовать везде, где есть кредитный бизнес.

— Вы прогнозируете, что в следующем году вы заработаете 14 млрд руб. На что вы делаете ставку?

— Не в следующем, в этом году. В следующем мы хотим сильно больше. У нас растут некредитные доходы, с низкой базы, хорошими темпами, хотя они пока несопоставимы с кредитными доходами. Наш основной бизнес — кредитные карты, мы активно продаем ипотеку, инвестиционные продукты. «Тинькофф-инвестиции», кстати, уже прибыльный продукт, ипотека вот-вот станет прибыльной, и малый и средний бизнес — это наша звезда, он летит, у нас уже больше 100 тыс. клиентов. Мы открываем по 20–22 тыс. счетов в месяц. Это очень хороший комиссионный бизнес, и он прибыльный уже, и мы там будем зарабатывать. Мы считаем, что есть возможность на базе «тинькофф.ру» построить большой финансовый, если хотите, портал, экосистему, финансовый супермаркет, где будут представлены все финансовые продукты — наши, наших партнеров, и мы будем на этом хорошо зарабатывать.

Олег Тиньков

(Фото: Екатерина Кузьмина / РБК)

— Вы в этом видите будущее своего банка?

— Наверное, да. Мы идем в разные смежные сегменты. Хотим заняться управлением благосостоянием, например. На фоне сокращения инфляции снижается ставка рефинансирования и ставки по депозитам. Когда проценты по депозитам были больше 10%, естественно, ни о каком рынке инвестиций или управления состояниями не могло быть и речи. Я вижу, что в среднесрочной перспективе ставки будут 4–5%, соответственно, тут откроется огромное поле для рынка доверительного управления, рынка управления капиталами, и мы на нем хотим играть значительную роль. Считаем, что рынок достаточно пустой, за исключением некоторых брокерских компаний, типа нашего партнера БКС по инвестициям, «Финама», никого, по сути, на этом рынке нет. Мы любим приходить на рынок и делать все по-другому. Одна из наших идей — брать честную комиссию, быть достаточно транспарентным для рынка, для наших клиентов.

— А это будет для людей или для миллионеров?

— Это тоже, кстати, будет наше конкурентное преимущество, у нас не будет там минимума, от которого мы берем деньги в управление, как все любят — от пяти миллионов, например. У нас сейчас шесть миллионов активных клиентов, и мы всем им предложим этот продукт — не важно, минимума не будет. Коротко отвечая на ваш вопрос — для всех. VIP сегмент или private banking, нас тоже интересует, мы на него смотрим и, наверное, к нему придем, но это в последнюю очередь. Нас этот сегмент не очень интересует.

— Расскажите про банкоматы. У вас была модель, которой все восхищались, огромная маржа, низкие затраты, и тут банкоматы.

— Сейчас они будут еще больше нашей моделью восхищаться. Наши затраты по-прежнему низкие, пожалуй будут еще ниже. В этом году мы заработаем много денег — больше 40% прибыли на капитал, и банкоматы большой роли не сыграют. Даже если мы поставим несколько тысяч банкоматов, в рамках нашего бизнеса, а у нас активов на 200 млрд, это все копейки. Тут особой парадигмы нет, мы всегда идем за клиентом. Хотя какая-то все-таки есть. Форд сказал: автомобиль может быть любого цвета, если он черный. Мы откроем банковский офис только через мой труп. Пока я живой, офиса не будет.

Но банкомат — это другое, это робот, технология. Мы идем за клиентом и делаем его жизнь лучше и привлекательнее. Мы пошли в сегмент малого и среднего бизнеса, а там существует ряд потребностей с инкассацией. Мы, естественно, сделаем не простые банкоматы, а умные, если хотите. Они будут мультивалютные, с самоинкассацией, туда можно будет инкассировать выручку, оттуда можно будет снимать кэш в разных валютах. Мы видим все больше негативных отзывов от людей, которые хотят снять или положить большие суммы в валюте. Поставив банкоматы в самых лучших местах городов-миллионников, мы дадим доступ людям к снятию и инкассации валюты. Банкоматы — это никакая не смена стратегии, это шаг навстречу нашему потребителю.

— А если потребитель потребует отделений?

— Если потребитель потребует отделения, то потребует, и на этом все закончится.

— Вы начали выпускать карту «Мир». Как вам вообще этот проект, что вы про него думаете?

— Я считаю, что Россия заслуживает своей платежной системы. Нужно было давно сделать. Как всегда, жареный петух клюнул в одно место — сделали. Ну, кстати, сделали достаточно качественно.

— Какие технологии сейчас критически важны для вашего бизнеса?

— Для нас критически важно образование. Я считаю, что в России уровень образования постепенно (постепенно, что радует) снижается. Мы видим все меньше и меньше качественных выпускников. Плюс демографическая яма начала 1990-х годов. Мало студентов, мало выпускников, а у нас средний возраст работников — 24 года, мы очень-очень сильно завязаны на новых студентов, на потоки. Меня очень смущает и качество образования, и количество выпускаемых студентов. Нам категорически не хватает технологов, разработчиков и просто молодых умных людей, которые меняют финансовую индустрию и двигают ее вперед. Сами по себе технологии — это ни о чем. Их можно купить, приобрести, а вот люди очень важны.

— Не хотите что-нибудь для этого сделать, у вас же есть привычка менять мир вокруг себя?

— Делаем. Мы только что на финтехе в МФТИ открыли свою кафедру, мы сделали свою финтех-школу в банке, в ней преподают наши топ-менеджеры и я иногда. Ну, в общем, мы работаем над этим.

— Вы недавно восхищались тем, как Герман Греф реформировал Сбербанк. Вам как-то близки его подходы?

— «Восхищался» — наверное, это сильный термин. Я хвалил то, что он сделал, но не более того. Реформировать такую организацию и зарабатывать полтриллиона! Мы зарабатываем 14 млрд прибыли, а он — полтриллиона. Трудно не говорить позитивно об этой организации. При том что есть госбанки сопоставимого масштаба, которые зарабатывают в разы меньше. Мне кажется, что результат налицо. Поэтому да, никакого бешеного пиетета у меня перед ним не существует, но в общем и целом если бы у нас было побольше чиновников (потому что я его все-таки отношу к категории чиновников), которые бы имели такой уровень эрудиции, продвинутости и вовлеченности, то страна была б другая. Я рад в некотором смысле за нашу страну, что существует Греф.

— А вы не планируете никаких совместных проектов со Сбербанком?

— Нет. Они слишком большие, как мы с ними можем партнерствовать? Сбербанк — это половина банковской системы России, мы априори с ними партнерствуем.

— Вы недавно объявили о намерении сделать виртуального оператора. Есть что рассказать?

— Виртуального оператора мы запустим в конце года, скорее всего, — вот это весь пока наш виртуальный оператор тут сидит [показывает на небольшой кабинет]. Нас мало, но мы в тельняшках. Я этим проектом занимаюсь сейчас сам. Мы считаем, что большую тройку есть где подвинуть, что так или иначе наш потребитель совпадает, безусловно, идет конвергенция наших услуг, безусловно, телефон становится банком, банк становится телефоном — количество СМС, которые мы отправляем — миллионы в день уже. То есть наши приложения становятся похожи, мы видим, что операторы двинулись в нашу сторону, особенно МТС, и, безусловно, мы не можем сидеть сложа руки. Они считают, что они зайдут на нашу поляну очень просто и захватят, я считаю, что это не так. Они, наверное, тоже считают, что мы на их поляну легко не зайдем и ничего не захватим. С этим я тоже согласен. Но я считаю, что в войне банков и телекомов за платежи победят банки.