Экс-глава «Суммы» — РБК: «Рейдерский захват без полномочий невозможен»
В сентябре 2020 года Зиявудин Магомедов, арестованный в марте 2018 года по подозрению в создании преступного сообщества, обвинил экс-главу группы «Сумма» Лейлу Маммедзаде в участии в рейдерском захвате транспортной группы FESCO и отозвал все выданные ей доверенности (Маммедзаде возглавляла совет директоров группы до 26 ноября 2020 года). Обвинения прозвучали незадолго до годового собрания акционеров FESCO, а через два месяца несколько крупных акционеров группы, включая GHP Group Марка Гарбера и американский фонд TPG, продали свои доли в компании, а контроль оказался у бизнесмена Михаила Рабиновича и его партнеров. Лейла Маммедзаде ответила на вопросы РБК по поводу сложившейся ситуации.
Про обвинение в рейдерском захвате FESCO
«У него (Зиявудина Магомедова. — РБК) всегда были 32,5% акций FESCO и остается эта доля. Он не потерял ни одной акции. О том, что он не единственный акционер и не контролирует компанию единолично, рынку было известно давно. Два других крупных акционера — фонд TPG и GHP Марка Гарбера — были партнерами Зиявудина по FESCO, принимали активное участие в управлении компанией и были представлены в совете директоров, в частности руководили ключевыми комитетами — по стратегии и по аудиту. Практически все основные решения принимались коллегиально, а не единолично Зиявудином. Поэтому для меня [утверждение про] рейдерский захват и мое участие в нем выглядит странно и возмутительно, я никому никаких его акций не передавала и передать не могла. У меня никогда не было никакой личной доверенности, которая бы давала мне право подписывать документы непосредственно от его имени. Я даже не говорю об этических и правовых последствиях подобных действий.
В конце 2019 года из США в Россию вернулся Шагав Гаджиев — родственник и представитель Зиявудина [в совете директоров FESCO]. В январе 2020 года он стал единственным директором холдинговой компании, через которую Магомедов владел и сейчас владеет долей в FESCO. Поэтому осуществить рейдерский захват, не имея полномочий по распоряжению собственностью Зиявудина, не размыв его доли, и при наличии его родственника во главе акционерных холдинговых компаний, фактически невозможно.
Я еще в начале 2020 года в интервью РБК объявила, что после годового собрания покину пост председателя совета директоров. Это была моя совершенно четкая позиция как на корпоративном поле, так и человеческом. И я действительно ушла, как только состоялось ГОСА (годовое собрание акционеров. — РБК), — при первой же фактической возможности сделать это в правомочном поле. Поэтому эти обвинения [в участии в рейдерском захвате FESCO] основаны, на мой взгляд, на неудачах его представителей и желании найти и сделать кого-то виноватым, в первую очередь для Зиявудина. Мне это очень неприятно, хоть и понятно».
Про отзыв доверенностей
«Никаких полных и правомочных доверенностей у меня и, собственно, ни у кого, даже у главы его семейного офиса, никогда не было и быть не могло, потому что все решения он замкнул на себя. Те полномочия, что у меня были как у гендиректора группы «Сумма», давно истекли и <...> по этой причине ни разу за три года после его [Зиявудина Магомедова] ареста не были использованы».
Что извеcтно про FESCO
FESCO — одна из крупнейших в России транспортно-логистических групп, акции ее головной компании торгуются на Мосбирже. Группа владеет портом во Владивостоке, железнодорожными операторами и крупным парком контейнеров и фитинговых платформ. Выручка компании за 2019 год — 57 млрд руб., EBITDA — 11,6 млрд руб. 32,5% принадлежит Зиявудину Магомедову, 17,4% — Михаилу Рабиновичу. Еще 33,9% — у партнеров и менеджеров компаний Рабиновича: эта доля принадлежит группе инвесторов, владеющих акциями через Domidias Ltd. (зарегистрирована на Британских Виргинских островах), «НоваторИнвест» и «Наутилиус». Совет директоров FESCO c 26 ноября возглавляет Андрей Северилов (младший партнер Рабиновича по «Холдинговой компании Давинчи»), а его заместитель — Евгений Мельников, гендиректор «ХК Давинчи» и владелец «НоваторИнвест».
Про несостоявшееся собрание акционеров FESCO
«[Годовое собрание акционеров 30 сентября не состоялось из-за того, что] не было кворума. Компании — акционеры FESCO, которыми владеет Зиявудин, не приняли участия в голосовании. Могу только догадываться, почему на ГОСА не пришел Шагав Гаджиев, который с января 2020 года был руководителем основной холдинговой компании Зиявудина в FESCO. Шагав талантливый, лояльный, доверенный Зиявудина, но, возможно, он что-то упустил из виду при подготовке к ГОСА. Вторая причина, я думаю, что было какое-то распоряжение Зиявудина на этот счет. Были также слухи о третьей причине. Речь шла о том, что, возможно, будет какая-то сделка, кто-то договаривался [о выкупе доли Магомедова в FESCO]. Деталей я, конечно, не знаю. Но было повторное годовое собрание акционеров в ноябре, на которое представители Магомедова опять не пришли, хотя к этому времени можно было получить какие-то указания от Зиявудина и т.д.
Хочу напомнить, что и я, и другие члены совета директоров FESCO единогласно проголосовали за созыв годового собрания акционеров в сентябре 2020 года и за включение всех кандидатов в совет директоров, номинированных акционерными компаниями Зиявудина, в бюллетень для голосования».
Версия Шагава Гаджиева
Гаджиев назвал эту версию Маммедзаде «некорректной». «Компании, принадлежащие Зиявудину Магомедову, не приняли участие в ГОСА от 30.09.2020 по причине недружественного захвата контроля над FESCO. Я считаю, что в эти действия вовлечены структуры, связанные с Рабиновичем и Севериловым, а Маммедзаде действует в русле их интересов», — сказал он РБК.
По словам Гаджиева, это подтверждается тем, что американский фонд TPG, партнер Магомедова по компании, владеющей акциями FESCO, отказался своевременно оформить ряд документов, необходимых для участия в собрании акционеров. «Нам стало известно, что еще летом 2020 года TPG договорился продать долю структурам, связанным с Рабиновичем, что и произошло фактически», — утверждает Гаджиев. 20 ноября FESCO объявила, что 17,4% ее акций Рабинович купил у TPG. Гаджиев также указал, что все кандидаты, номинированные Магомедовым в совет директоров FESCO (кроме самого Гаджиева), отозвали согласие на избрание «под давлением». «Все отказы написаны под копирку. Это беспрецедентная ситуация», — сказал он.
На повторное собрание в ноябре представители Магомедова не явились, потому что дочерние структуры FESCO добились в суде Кипра обеспечительных мер (в рамках иска о взыскании кредитов более чем на $1 млрд), запрещающих им голосовать на собраниях FESCO, сказал Гаджиев. По его версии, «дочки» компании действовали в интересах «участников захвата». Впоследствии суд эти обеспечительные меры отменил.
Про иск FESCO к структурам Магомедова более чем на $1 млрд
В сентябре FESCO подала иск к структурам Maple Ridge и Sian Participation (их крупнейший акционер — Магомедов) более чем на $1 млрд с требованием вернуть деньги, которые они занимали на выкуп акций компании в 2012 году в рамках leveraged buyout (LBO).
«Обычно в таких ситуациях долг может быть реструктурирован, но не простым продлением. Обычно долг реструктурируется, когда происходит вливание каких-то денег, пусть и небольших. FESCO — не компания только Зиявудина, это публичная компания с акциями, котируемыми на бирже, у нее много акционеров. Почему компания должна продлевать одному акционеру долг на невыгодных для себя условиях? В случае банкротства это влечет за собой субсидиарную ответственность для всего топ-менеджмента и членов совета директоров и по большому счету уголовное дело.
Ряд предложений по реструктуризации был, но не было ни одного предложения, которое бы подразумевало вложение любых денег [Магомедова] в эту историю, и все сроки истекли. Взыскание долга — это достаточно сложная, длинная юридическая процедура, это не делается наскоком. Весь процесс начался в декабре 2019 года, задолго до конфликта, который случился осенью 2020 года.
Все было сделано прозрачно, заранее и без сюрпризов. Еще в ноябре 2019 года менеджмент компании (на тот момент под руководством Александра Исурина) в рабочем порядке проинформировал членов совета директоров (включая Шагава Гаджиева) о том, что направит акционерным компаниям-должникам письма о необходимости погашения или реструктуризации долга. В феврале 2020 года такие письма были направлены с надеждой, что от акционера поступят конструктивные предложения об урегулировании задолженности. Особенно в ситуации, когда объемы перевозок снизились, а платежи по кредиту [FESCO перед] ВТБ никто не отменял.
Поэтому, при всем моем уважении к бывшему руководителю, я настаивала на том, что мы не должны преследовать интересы одного конкретного человека, а все-таки ставить во главу угла интересы компании. Для меня это было основной мотивацией».
Трактовка представителя Магомедова
«Я считаю, что захват контроля над FESCO реализуется в том числе путем подачи исков к компаниям Зиявудина Гаджиевича о взыскании внутригрупповой задолженности», — сказал РБК Шагав Гаджиев. По его словам, представители Магомедова участвуют в ряде судебных споров (включая требование о взыскании более $1 млрд) в Англии, России, на Кипре и на Британских Виргинских островах. «Мы продолжим защищать свои права во всех юрисдикциях», — подчеркнул он.
Про планы Магомедова по реструктуризации долгов
«Было предположение, что бизнес будет активно расти, погасит долг по еврооблигациям и начнет платить щедрые дивиденды. А акционеры с дивидендов будут расплачиваться по долгам перед компанией. Этого не случилось. Более того, случился жесткий кризис в 2015–2017 годах, когда компания прошла реструктуризацию [задолженности по еврооблигациям] и удалось договориться о списании около 30% долга. Тогда вместе с реструктуризацией обсуждалось вхождение в компанию большого стратегического акционера (DP World из Объединенных Арабских Эмиратов. — РБК). Эта сделка структурировалась таким образом, что акции будут выкуплены частично у крупнейшего акционера, за счет чего погашен в значительной степени и реструктурирован его долг [перед FESCO]. Этого тоже не произошло».
«[Теперь] ничего не могу сказать касательно доли Зиявудина в [FESCO]. У меня колоссальное облегчение, что я ушла и не в ответе за эту долю. Как разменять 32,5% на миллиардный долг? Я не знаю. При том что я человек опытный в вопросах рестракта, это задача из непростых».
Про угрозу банкротства FESCO
«Менеджмент FESCO очень профессионально сработал и резко улучшил эффективность бизнеса, для сравнения: в 2017 году EBITDA группы была 7,8 млрд руб., в 2018-м — 10,5 млрд руб., по итогам 2020 года — 11,6 млрд руб. Несмотря на это, над компанией висела необходимость выплаты основной части долга перед ВТБ (по данным на конец 2019 года, составлял около $600 млн. — РБК). И она по-прежнему висит — если не реструктурировать задолженность, за 2021–2022 годы объем выплат банку будет огромным. Такой экономической силы у FESCO не было, и это означало, что она могла уйти в банкротство. Угроза падения в банкротство не выдуманная, она была фактическая на столе в 2020 году, учитывая экономические трудности, в том числе вызванные коронавирусом.
Шла дискуссия о реструктуризации с [основным кредитором FESCO] ВТБ. Другие банки отказывались давать в долг. Как я понимаю, не по экономическим причинам (соотношение долга к EBITDA было низкое, меньше 3), а учитывая ситуацию вокруг Зиявудина».
Вопрос о взыскании задолженности со структур Магомедова «конечно» обсуждался с ВТБ, признает Маммедзаде. «ВТБ вел себя конструктивно. В рамках необходимости вести корпоративные процедуры они строго придерживались рамок закона, — добавляет она. — [Но взыскание задолженности с акционера] не лежит в зоне ответственности банка. Это обязанности членов совета директоров и топ-менеджмента — не погрузить компанию в банкротство».
Про смену президента FESCO
Магомедов также обвинил Маммедзаде и других членов совета директоров FESCO во внезапной смене президента компании. 4 сентября в отставку ушел Максим Сахаров, который лишь за полгода до этого был назначен главой FESCO, его место занял, по словам бизнесмена, «некто» Аркадий Коростелев, избранный «без всякого конкурса и обсуждения, предусмотренного корпоративными процедурами».
«Я сама рекомендовала Максима Сахарова на роль президента [FESCO]. Максима я знаю давно и отношусь к нему с большим уважением, мы его растили внутри компании. Но объективно ему было тяжело — на него надавило сразу несколько обстоятельств. Во-первых, внезапность ухода Александра Исурина с поста гендиректора FESCO [в марте 2020 года] и давление со стороны разных «доверенных лиц». Во-вторых, необходимость договориться с банком (ВТБ). Я старалась помочь как могла, но мне было сложно общаться с ВТБ из Вены (после ареста Магомедова Маммедзаде уехала в Европу. — РБК) — особенно в свете того, что я уже объявила о своем уходе к тому времени.
Мы договорились с Максимом, что создаем для него роль первого вице-президента и он будет заниматься [только] реструктуризацией долга, поскольку его роль в реструктуризации задолженности FESCO в 2016 году была довольно значительной и опыт такой работы у него уже был.
Аркадий [Коростелев] был вице-президентом и находился в правлении FESCO в 2014–2015 годах. Его приход [в компанию] в первый раз одобрял лично Зиявудин Магомедов — он согласовывал назначение. Аркадий — человек большого масштаба и опыта, я не сомневаюсь, что у него все получится. Максим Сахаров с Аркадием в прошлом работали очень успешно, и такая рокировка была с ними обоими согласована. Все члены совета директоров были давно знакомы с Аркадием, и большинство из них согласились с этой кандидатурой. Никакие специальные процедуры и обсуждения не требовались».
Про «таинственное похищение» Сахарова во Владивостоке
«В повестке совета директоров FESCO [3 сентября] было два основных вопроса — назначить Аркадия новым президентом и ввести позицию первого вице-президента. Документы для заседания готовил Максим Сахаров, он и должен был принять участие в заседании совета директоров. Но мне позвонил наш сотрудник, которому супруга Сахарова сказала, что его похитили — остановили машину по дороге в аэропорт Владивостока и вытащили оттуда. Я стала звонить Сахарову, он не брал трубку, стала ему писать, он не отвечал. У меня чуть не случился сердечный приступ, потому что я за него была в ответе и подумала, что его похитили, сейчас убьют или покалечат. Я, признаюсь, испугалась в тот момент. Я находилась в Вене и послала няню забрать детей и запереть все двери в доме. Если начинается такая атака, она должна идти параллельно на него и на меня.
Но надо же было как-то спасать человека — я стала звонить и просить всех подать заявление в полицию. У меня был адвокат с полной доверенностью в Москве, и он сумел подать от моего имени заявление в ФСБ, МВД и прокуратуру. Я написала всем членам совета директоров, топ-менеджменту и представителям всех акционеров письмо с копией этого заявления, чтобы они были осведомлены.
Ровно через шесть минут после отправки этого e-mail мне позвонил Сахаров и говорил сдавленным голосом. Я говорю: «Где вы, Максим? Включайтесь на громкую связь. Заявление написано, 1990-е закончились, если вы сейчас парня не выпустите, я приду за вами лично». На следующий день он был на связи и вскоре вылетел обратно в Москву. Впоследствии на допросах он сказал, что это все было недопониманием. Возможно, и так. Главное, в конце концов, что все разрешилось и все остались живыми и невредимыми. Когда Максим вернулся в Москву после этого случая, он решил не занимать пост первого вице-президента FESCO — не стал подписывать трудовой договор и ушел из компании (в декабре 2020 года Сахаров был назначен зампредом по экономике и финансам УК «Роснано». — РБК). Я это по-человечески понимаю, потому что ему жить и работать в индустрии дальше.
Когда Максим был задержан или болел, как он потом утверждал, он написал заявление, в котором передал свои полномочия президента FESCO другому человеку — Заирбеку [Юсупову, который на тот момент занимал пост главы Владивостокского морского торгового порта (ВМТП) и вице-президента FESCO]. Но у этого заявления не было ни даты, ни других атрибутов приказа главы компании».
О том, что Максим Сахаров находился «под давлением неизвестных лиц, которые требовали от него подписывать определенные бумаги», говорил и глава FESCO Аркадий Коростелев. Заирбек Юсупов так комментировал информацию о задержании Сахарова в интервью «Комсомольской правде» в октябре 2020 года: «У меня есть ощущение, что Максим Сахаров давно знал, что имеется угроза рейдерского захвата транспортной группы. Понимая, что не сможет им противостоять, он назначил меня исполняющим обязанности президента FESCO. Приказ о моем назначении Сахаров готовил в присутствии работников порта. <...> Документ по просьбе Сахарова распечатала моя помощница Валерия Байдаченко, в приемной при этом также находилось множество людей». По его словам, после этого Сахаров весь день «катался» на машине порта по Владивостоку по своим делам, а по вечерам играл в хоккей на «Фетисов Арене». «Странное поведение для похищенного человека», — заключил экс-глава ВМТП.
«Заирбек — родственник Зиявудина. Я в свое время рекомендовала его на роль гендиректора Владивостокского порта. Тогда он был в жестком конфликте с Зиявудином и фактически уволен из ЯТЭК (Якутской топливной энергетической компании, была подконтрольна Магомедову. — РБК), главным образом из-за «сложного и конфликтного характера». Тем не менее как руководитель отдельно взятого хозяйства, он всегда был сильный, как менеджер, я не жалела о его назначении в ВМТП — у него свои методы, но он показал высокую эффективность».
Про потенциальные суды с Магомедовым
Магомедов заявлял, что поручил своим юристам сделать все необходимое для привлечения Маммедзаде и «других участников рейдерского захвата» к ответственности и компенсации всех потерь акционерам FESCO.
«[Боюсь ли я] угроз? Нет, это было бы глупо и безответственно, особенно в рамках обвинения Зиявудина по криминальной статье. Я строго придерживалась и придерживаюсь российских и зарубежных законов и уверена в своей правоте».
Про продажу акций FESCO одним из топ-менеджеров
В октябре вице-президент FESCO Айдемир Усахов продал крупную долю в компании [ее размер не раскрывался] сторонним инвесторам, которые в итоге смогли консолидировать около 34% акций. Они поддержали назначение нового президента Аркадия Коростелева и выступили против Магомедова. Арестованный бизнесмен назвал сделку незаконной, потому что, по его словам, проданные акции были казначейскими.
«Это (заявление о том, что проданные акции были казначейскими. — РБК) полная ерунда, можно это проверить по любому реестру. Эти акции были куплены Айдемиром Усаховым с рынка. Там был крупный пакет, возможно, одного из когда-то крупных акционеров. Он их собрал на свою компанию. Как экс-председатель совета директоров FESCO могу сказать, что акции, которые находились у Усахова, никогда не были в собственности у FESCO, то есть не являлись казначейскими.
Айдемира я знаю с 2017 года. Его мне представил Зиявудин, они из одного семейного клана. Он крепкий коммерческий менеджер, под его руководством поднялись и выручка, и EBITDA железнодорожного дивизиона, и его вклад в управление компанией весьма весомый и успешный. Айдемир пришел в компанию уже успешным небедным человеком».
Маммедзаде утверждает, что с ней продажа доли Усахова не обсуждалась и она узнала о ней «из газет».
Про продажу доли TPG Михаилу Рабиновичу
«То, что TPG искали выхода [из капитала FESCO] в последние пять лет, наверное, это не секрет. Они вели переговоры с целым рядом возможных крупных приобретателей. Я знаю, что они вели переговоры не только с ними [арабским DP World и владельцем группы «Дело» Сергеем Шишкаревым. — РБК], но и с некоторыми другими крупными российскими компаниями. Тем не менее договорились с Рабиновичем.
О Михаиле Рабиновиче я впервые услышала в кабинете у Зиявудина. У них были совместные проекты или задумки на совместные проекты в транспортной и логистической сфере».
В сентябре 2020 года, еще до того как структуры Рабиновича приобрели акции FESCO, работники порта Владивостока во время устроенной из-за смены гендиректора забастовки утверждали, что Рабинович занимает пост советника президента FESCO.
«Рабинович никогда не работал в FESCO. Но таких совпадений, конечно, не бывает. Никакая сделка не может быть оформлена за два дня, наверное, это все (переговоры TPG c Рабиновичем. — РБК) началось несколько раньше. Помимо TPG, которые вели переговоры о продаже своей доли, Шагав ждал одобрения от Зиявудина [на продажу его доли], и, возможно, шли какие-то еще переговоры [c Рабиновичем]», — говорит Маммедзаде.
«Непосредственно с Рабиновичем такие переговоры не велись, — отвечает на это Шагав Гаджиев. — Летом 2020 года я встретился с Севериловым, представившимся как доверенное лицо Рабиновича. В ходе встречи мне было предложено продать пакет Зиявудина Гаджиевича в FESCO по цене значительно ниже рынка. После отказа принять предложение мне было сказано, что они используют «силовые методы», что фактически и произошло».
Про соглашение FESCO c «Росатомом»
Вскоре после назначения на пост президента FESCO Аркадий Коростелев написал письмо главе «Росатома» Алексею Лихачеву, предложив госкорпорации взять в управление ее главный актив — порт Владивосток.
«Я не знаю, связаны ли они («Росатом» и Михаил Рабинович. — РБК) как-либо. Что всем известно, это то, что «Росатом» является акционером группы «Дело», поэтому у них, возможно, был интерес [к FESCO], но не прямой. Логика, безусловно, присутствует — «Росатом» является оператором Северного морского пути [Владивосток — один его ключевых портов]. Я всегда говорила, что компании нужен стратегический партнер. Не суть важно, в каком виде — на уровне акционерного капитала или совместного предприятия. Я рекомендовала Коростелеву сфокусироваться на поиске такого партнера.
Это письмо [Коростелева] было его инициативой, я считаю ее правильной. Она оправдала себя. Я с «Росатомом» никогда не была в близких отношениях. Наши пути в профессиональном поле не пересекались».
Про будущее FESCO
«Очевидно, что ставки [фрахта] и в целом логистический рынок сейчас растут. Я думаю, что EBITDA компании [FESCO] может вырасти с $150 млн до как минимум $180 млн и, возможно, достичь $200 млн. Соотношение долга к EBITDA очень низкое, но долг нужно реструктурировать.
Моя рекомендация FESCO — продолжать работать с «Росатомом», но не только с ним. Надо искать крупных клиентов и развивать услуги 4 PL [подразумевает полную передачу оператору логистической функции от крупных промышленных предприятий. — РБК], брать дополнительные направления. Я предсказываю рост транзита из Китая, это непростой партнер, но с ним надо договариваться.
Я также думаю, что рынок будет дальше консолидироваться. У FESCO и «Трансконтейнера» (подконтролен группе «Дело», которая интересовалась покупкой FESCO и на 30% принадлежит «Росатому». — РБК) много точек соприкосновения, надо думать о каком-то форматировании [партнерства], чтобы не нарушить антимонопольное регулирование».
О дальнейших планах Маммедзаде
«В конце прошлого года прокуратура представила в суд обвинение против Зиявудина, следствие завершено, я не являюсь ни свидетелем, ни обвиняемым. Для меня было принципиально важным не давать на него показания. От меня никто ничего не требовал, и я сама не проявляла никакой инициативы. Эпизоды, которые ему предъявляют, находятся в других временных рамках, когда я не была на ответственных должностях.
[Теперь] я вернулась в Россию, где хочу жить и работать. Сейчас у меня идут переговоры с участниками рынка. С кем конкретно, комментировать не буду, потому что пока это все находится на ранней стадии».
Пять фактов о Лейле Маммедзаде
Родилась в Баку, окончила Техасский университет A&M по специальностям «Финансы» и «Нефтяное дело».
В 2010 году пришла в группу «Сумма» на должность вице-президента по управлению активами. До этого работала в крупнейших иностранных компаниях, в том числе в Halliburton (в США и Великобритании), в штаб-квартире Royal Dutch Shell в Гааге (Нидерланды), где в разное время занималась слияниями и поглощениями, управлением портфелем инвестиций и рисками, подготовкой стратегии и развитием бизнеса в России и СНГ.
2012 год — стала исполнительным директором Делового консультативного совета АТЭС в год российского председательства.
В 2013–2015 годах занималась собственным бизнесом — была креативным директором Russia Restaurant Group (в частности, развивала сеть кондитерских «Пафф-поинт» в Москве).
В 2016 году вернулась в «Сумму», где стала сначала исполнительным, а потом и генеральным директором. Занимала этот пост до августа 2018-го. После этого осталась председателем совета директоров FESCO и Якутской топливно-энергетической компании, а также в советах директоров других компаний, доли в которых принадлежали «Сумме», — «Трансконтейнера», Объединенной зерновой компании и Новороссийского морского торгового порта.
Про будущий разговор с Магомедовым
«Я жду, когда он выйдет [на свободу]. Мне хочется сесть и поговорить с ним глаза в глаза, мне есть что ему сказать. Надеюсь, что эмоции утихнут, пыль уляжется, ведь большое видится на расстоянии».
Патриарх Кирилл осудил спекуляции на ядерную тему
Трамп выбрал спецпосланника по урегулированию конфликта на Украине
Ученые создали крупнейшую в истории цифровую симуляцию Вселенной
Курс доллара резко вырос. Как сильно подорожают автомобили
ЦБ сообщил о росте цен на жилье на фоне акций от застройщиков и банков
Меркель рассказала, как Путин опоздал на встречу из-за пива
5 зарубежных локаций для новогодних праздников
АвтоВАЗ представит новый кроссовер в 2025 году
Назван европейский винный город 2025 года
Более половины детей-мигрантов справились с тестом на знание русского языка
Читайте РБК в Telegram! Подборка наших каналов
